Женщины в войне разведок

Княгиня Ливен обосновалась в Париже, и ее политический салон, ставший «дозорной вышкой Европы», успешно конкурировал с самыми престижными салонами европейских столиц. Безвременная кончина сыновей, по которым Дарья неизменно носила траур, не отразилась на ее красоте. В свои пятьдесят с небольшим она выглядела на тридцать пять, на нее по-прежнему западали титулованные мужчины всех возрастов.

Париж 1837 года оказался идеальным местом для авантюрной натуры Дарьи, она с головой окунулась в его бурную жизнь страстей и интриг. Этому способствовал Талейран, который издавна питал слабость к красавице Ливен и всячески подчеркивал ей свое покровительство. Оно, в частности, выразилось в домогательствах продать ей за несколько сотен тысяч франков один из своих замков…

…Очень скоро Дарья Христофоровна ощутила резко изменившееся к ней отношение правящей верхушки России. К тому же муж однозначно приказывал ей вернуться на родину. А всё из-за того, что Николаю I не нравилось, что она с ее политическими и дипломатическими талантами отказалась служить ему на родине, предпочтя свободную жизнь в Париже.

После смерти мужа в 1839 году княгиня получила полную свободу действий, и ее любовником стал премьер-министр Франции Франсуа Гизо.

К 1843 году конфликт с Николаем I был улажен, и «Сивилла», для которой добывание политической информации являлось главной страстью жизни, вновь стала «корреспонденткой» императорского двора.

С приближением Крымской войны Дарья с маниакальным постоянством слала в Петербург депеши, предупреждавшие о грозящей России опасности. Однако Николай I, в отличие от своего старшего брата Александра Павловича, игнорировал эти послания, считая их женскими выдумками, недостойными его августейшего внимания. Когда же война всё-таки «неожиданно» грянула, император попросил «Сивиллу» использовать свою близость с Ф. Гизо и стать негласным посредником между враждующими сторонами.

НЕ ВОЗВРАТИТСЯ БОЛЕЕ В ДОМ СВОЙ,

И МЕСТО ЕГО НЕ БУДЕТ УЖЕ ЗНАТЬ ЕГО

Библия, Книга Иова гл.7, стих 10

В начале 1857 года Дарья Христофоровна тяжело заболела бронхитом, и на руках сына Павла и Ф. Гизо в ночь с 26 на 27 января скончалась. Облаченная в черное бархатное платье фрейлины российского императорского двора, с княжеской короной на голове и с распятием из слоновой кости в руках, она, согласно ее желанию, была предана земле в семейной усыпальнице в местечке Межотня (Курляндия).

P.S. То, что совершила Дарья Ливен, больше, чем одномоментный подвиг, – это (!) сорокапятилетнее самопожертвование во имя Отечества. В своем подвижничестве графиня решилась на то, что многим и поныне представляется грязным способом добывания разведывательных данных под названием «секс-шпионаж». Циники! Патриотам, кто пошел на подобное самопожертвование ради безопасности Родины, надо поклониться в пояс, как бы пафосно это не звучало.

1 Сивилла (Сибилла) – не столько имя собственное в греческой и римской античной культуре, сколько обобщенное наименование прорицательницы.

Глава вторая Из разведчиков в литераторы

В январе 1992 года меня и троих студентов из северокавказских республик руководство Литературного института делегировало для участия в похоронах знаменитого детского писателя Воскресенской Зои Ивановны.

Смеркалось, когда мы отыскали место на Новодевичьем кладбище, где проходила панихида. В темноте мы столкнулись с группой пожилых мужчин в генеральских шинелях, которые молча прижимали к груди вишневые подушечки с орденами и медалями. Рядом – шеренга солдат почетного караула с карабинами наизготовку.

«Ты куда нас привел, Сусанин?! – зашипели кавказцы. – Здесь хоронят какого-то полководца!»

Я уже готов был ответить, что у нас в Москве так хоронят полководцев от литературы, как вдруг мертвую тишину разорвал мегафон:

«Слово предоставляется боевому товарищу Зои Ивановны Воскресенской – генерал-лейтенанту КГБ Судоплатову Павлу Анатольевичу!»

Генерал огорошил толпу в шубах и дубленках:

«Лишь вторую половину жизни Зоя Ивановна была мастером пера, а вообще-то она – великий мастер разведки, полковник, воспитанница ОГПУ. Положа руку на сердце, могу сказать, что она рождена для разведки, как птица для полета… Настал момент истины, пора рассекретить и саму Зою Ивановну, и снять гриф секретности с ее подвигов!..»

Львицы столичного бомонда в роскошных норковых манто зашлись в истерике: «Это что ж такое творится?! Нашу любимую писательницу Зоиньку, кумира детей и родителей пяти континентов, какой-то густопсовый кагэбист хочет опорочить связью с кровавым ОГПУ?! Не бывать тому!»

Ну, и так далее, и тому подобное. Вмешался мегафон, и хвалебные речи московских литераторов, в коих не было и намека на героическое военное прошлое усопшей, заполнили кладбищенский эфир. Завершилась панихида согласно воинскому ритуальному уставу – троекратным залпом.