Женщины в жизни Владимира Высоцкого. «Ходил в меня влюбленный весь слабый женский пол…»

Хотя подчас Высоцкий другим спать сам не давал. Даниэль Ольбрыхский рассказывал об одном вечере в Париже в старенькой квартире Марины в доме на улице Дюрок: «Я попросил его спеть что-нибудь новенькое. Он тут же взял в руки гитару. Через несколько минут раздался стук в стенку: «Немедленно выключите магнитофон! Безобразие!» Марина пыталась объяснить соседям, что к ней приехал муж из России, но они стали кричать, что вызовут полицию. Будь они русскими, в гости бы напросились. А французы… да что тут говорить!»[264]

«…Первое, что брало в плен — аж мурашки по коже, — рассказывала Людмила Марковна Гурченко, — … его голос. Его голос и внешность для меня долго существовали отдельно. До того дня, как я увидела его вместе с Мариной Влади. Они были на фирме «Мелодия». Богиня экрана обаятельно, делово, с напором доказывала, что нужно выпустить «гран-диск» Володи». «Мариночка, Мариночка», — останавливал ее Володя своим чудным голосом. Да, действительно, Володя был другим. Красивым, высоким, и неземная Марина не казалась рядом с ним большой, затмевающей. И пел по-другому. В его голосе появились такие нежные, щемящие обертоны…

«Володя, спой еще! Ой, Володя, что ты со мной делаешь!» И обнимала его, и голову ему на плечо укладывала… От этой пары исходило такое сияние, что — ну не знаю — если на свете и есть настоящая любовь, то, ей-богу, это она!»[265]

Наталия Юнгвальд-Хилькевич, дочь известного кинорежиссера, вспоминала: «На меня никто не обращал внимания, и я была свидетельницей краешка этой большой любви. Как-то они отправились с визитом, но минут через пять вернулись — Марина подвернула ногу. Володя встал на колени и, глядя в светлые глаза, поцеловал ее стопу…»[266]

Венгерский журналист Ласло Далош более сдержан в описании своих впечатлений о встрече с парой Высоцкий — Влади: «…Я его увидел в 1971 году в Московском Дворце съездов на кинофестивале. Помню, как он в перерыве между показами фильмов стоял за одним из столиков в буфете верхнего банкетного зала рядом с Мариной Влади… Он стоял рядом с ней, и его глаза лучились какой-то покорностью, преданностью, смущенностью. Они вели непринужденный разговор. И он все делал неторопливо, делал все, чтобы ей услужить, выполнял все, о чем просила эта удивительная женщина. То он подает ей тарелку с салатом, то ломтик хлеба, и все так сдержанно, спокойно, что, на первый взгляд, и не чувствовалось связи между ними. Видно, как он стремится сделать все, чтобы она была довольна… Это не театр и не кино, и нет с ним гитары. За что же ему держаться?..»[267]

«То, что любил он ее безумно, было видно каждому — от осветителя до гримера, — рассказывал киноактер Лев Перфилов, сыгравший роль муровского фотографа Гриши в «Месте встречи…» — Вспоминаются съемки в одесском Шевченковском парке. Как раз тогда к нему и приехала Марина Влади с сестрой. Кто-то из наших подбежал к ним, сказал, что позовет Володю. Вижу, выскакивает Володя из той самой бильярдной. На крохотном пятачке лестницы начинается его невероятный танец на одной ноге. Это и «барыня», и «яблочко» и «тарантелла» одновременно. А между Мариной и Володей — несколько метров. Она смотрит — он танцует. Танец восторга! Забыть это нельзя. Вдруг, так же внезапно, он срывается с места и мчится обратно к камере… Когда Говорухину рассказали, что явилась из Парижа Влади, он прекратил работу. Сразу же. Володя с Мариной обнялись и пошли вместе куда-то в гору…»[268]

Влюбленными откровенно любовались друзья, по возможности старались даже будни превратить в праздники. Одесские морские капитаны Александр Николаевич Назаренко и Анатолий Григорьевич Га-рагуля дарили им умопомрачительные черноморские круизы на теплоходах «Шота Руставели» и «Грузия». Гарагуля исполнял любые Маринины капризы. Бывало, рассказывал он, идем, как вдруг Влади говорит: «Хочу купаться». Останавливался теплоход — и Марина плавала посредине Черного моря.

Не знавшний «меры в женщинах и в пиве» тогдашний сочинский мэр Вячеслав Воронков организовывал им царскую встречу на выезде из Малого Ахуна, рядышком с бывшей дачей первого советского «президента» Михаила Ивановича Калинина.