Женщины Великого века

Тогда она решила притвориться больной и объявила всем, что страдает от мучительных приступов ревматизма. Она пропустила несколько придворных балов и с таким умением и непринужденностью взялась за дело, что вскоре семейство Верю стало склоняться к тому, чтобы отправить Жанну подлечиться «на воды» одного из модных курортов, куда устремлялись толпы ревматиков со всей Европы – в Бурбон-л`Аршамбо. Место было выбрано не случайно. Бурбон находился во Франции, и там Жанна была бы избавлена от преследований принца, однако все было так представлено, что свекровь не усомнилась в том, что эта блестящая мысль родилась под ее кружевным чепцом. Увы, пожилая дама выдвинула условие sine qua non[16]: невестка не могла отправиться в путешествие без сопровождающего, которым, разумеется, оказался аббат, тоже якобы мучимый ревматическими болями.

Жанну это расстроило: лекарство оказывалось горше болезни, и «лечение» не сулило ничего приятного. Она подозревала, что ревматизм аббата был столь же фальшив, как и ее собственный, и молодой графине вовсе не хотелось с ним путешествовать. Не понравился ей и довольный блеск в его глазах, который появился, едва была намечена дата отъезда. Вот уже некоторое время он относился к Жанне с подчеркнутой предупредительностью, которую молодая женщина находила подозрительной. И она не ошибалась: старик действительно воспылал к очаровательной жене племянника страстью, которую до сих пор тщательно скрывал, но с которой ему все труднее было справляться.

Не успели они приехать в Бурбон, как плотину старческой любви прорвало, и аббат обрушил на Жанну пылкие признания, но, что самое отвратительное, он ломился в закрытую дверь ее спальни по ночам. Взбешенная приставаниями человека, которому как никому иному следовало ее защищать и оберегать, Жанна обратилась за помощью к своему отцу.

Герцог де Люин, встревоженный, без лишних расспросов бросился дочери на выручку и имел с ней долгий разговор.

– Если вы меня не избавите от него, батюшка, – простонала несчастная, – я буду вынуждена уступить: не проходит и ночи, чтобы он не стучал в мою дверь или не поджидал, спрятавшись в моей спальне. Рано или поздно, благодаря случайности или силой, но он добьется своего. Увезите меня!

Великий сокольничий счел положение серьезным и с огромным удовольствием пообещал увезти дочь в Париж, о чем и сообщил аббату. Возможно, он рассчитывал, что, устыдившись своего поведения, тот тут же склонится перед отцовской властью? Не тут-то было. Вконец обезумев от своей безрассудной страсти, аббат холодно объявил герцогу, что для госпожи де Верю – жены племянника и подданной его высочества герцога Савойского – совершенно невозможно вернуться к отцу, тем более без него, ее компаньона и наставника. Он так далеко зашел в своем цинизме, что пригрозил Люинам дипломатическим скандалом. Пришедший в ярость, но поверженный, герцог был вынужден отступить, дав перед отъездом дочери странный совет:

– Просите защиты у герцога Виктора-Амедея, дочь моя! Он один способен приструнить сластолюбивого мерзавца!

– Но, отец, я и приехала-то сюда, чтобы избежать ухаживаний герцога!

– Положим, но в чем вы видите большую опасность: во внимании молодого, привлекательного и всемогущего принца или в происках хитрого старика, который может пойти на преступление, чтобы заполучить свое?

Слова отца нашли отклик в душе Жанны. Как только Люин уехал, не зная больше, какому святому молиться, Жанна заявила аббату, что в Бурбоне ей надоело и она хочет домой. К счастью, возник и прекрасный повод: она только что получила письмо от Виктора-Амедея, который вновь объяснялся ей в любви и умолял вернуться.

«Вы совершенно завладели моим сердцем, – писал герцог. – Я возвеличу Вас настолько, что никто не посмеет поднять на Вас глаз…»

Именно таких слов ей и не хватало. Приняв твердое решение и больше не слушая возражений опекуна, Жанна собрала вещи и отбыла в Турин. По прошествии недели она уже была фавориткой герцога.

И фавориткой особенно для него дорогой. Эта молодая женщина, некогда с таким рвением отстаивавшая супружескую добродетель, словно испытывала особое удовольствие, выставляя напоказ свой новый статус. Она царствовала при дворе, и в Савойе не было равных ей в могуществе, ибо герцог ее боготворил.

Он возвысил ее в глазах света, как только мог. Жанна отныне ведала одеванием герцогини-матери и получила апартаменты рядом с герцогскими, любовник постоянно осыпал ее золотом, драгоценностями и всевозможными милостями. Больше того, она вошла в число его советников, и вскоре все уже знали в Турине, что она распределяла должности и оказывала огромное влияние на политику герцогства. У нее сразу появилось множество друзей и еще больше врагов, но всемогущие правители уже не могли без нее обойтись.