Женщины Вены в европейской культуре

«…Не очень большая комната, где принимали гостей, стала еще более легендарной, чем фрау д-р Шварцвальд, ведь кто только здесь не сиживал! Сюда приходили венские корифеи, причем задолго до того, как обрели всеобщую известность и признание. Здесь бывали Адольф Лоз, затащивший с собой и Кокошку, Шёнберг, Карл Краус, Музиль, можно называть много имен, но самое интересное состоит в том, что произведения всех тех, кои были сюда вхожи, выдержали проверку временем. Но о том, что хоть один из гостей находил беседу с хозяйкой особенно интересной, говорить не приходится. Ее ценили как энтузиастку педагогического дела с современными недогматическими тенденциями. Она была обожаема ученицами, по-настоящему помогала и многое позволяла некоторым из них. Но поскольку все в ней было как-то скомкано и перемешано, интеллектуалам того особого склада она казалась не только неинтересной, но и, пожалуй, докучливой. Ее воспринимали как болтунью с самыми наилучшими намерениями, но те, что приходили туда и кого там встречали, были людьми иного рода, хотя не так уж много их сходилось там на одном приеме. Их внимательно слушали и рассматривали. Создавалось впечатление, что они пришли сюда позировать художнику, и, может быть, при этом немного узурпировалась роль великого портретиста, который здесь знакомился с ними, а потом уж действительно писал…»[75]

Ее катализирующую способность и невероятное чутье на таланты не мог отрицать даже Канетти. Деятельная доброта, которая в конечном счете стала предпосылкой ее почти прометеевских усилий облегчить участь ближних и сделала ее самым «энергичным человеком эпохи», по выражению Хильды Шпиль, позволяет понять, почему она послужила одним из прототипов для образов надворной советницы Шварц-Гельбер в «Последних днях человечества» Карла Крауса и Диотимы в «Человеке без свойств» Музиля.

Когда в Германии к власти пришли нацисты, Евгения Шварцвальд пыталась помочь кому могла и чем могла.

«…В те дни я ищу жилье, еду, одежду, деньги для тех, кто бежал из Германии. Это не только евреи и марксисты, но в первую очередь — противники войны… И чувствуешь себя так, будто живешь на вулкане… К тому же всегда перед глазами горе других, окружавших меня, как в старые времена, людей, и с каждым днем у меня все меньше возможностей помочь им…»[76]

Д-р Евгения Шварцвальд.

Однако вскоре потребовалась помощь и самой «фраудоктор». Во время поездки с лекциями по городам Дании ее настигла весть о вступлении Гитлера в Австрию. С недвусмысленным предупреждением ей было отказано в возвращении в Вену, где остался муж и ее давняя подруга и помощник Мария Щасны. С установлением в Австрии нацистского режима над ней, как и над многими другими, нависла угроза уничтожения. То, что казалось слепым и безжалостным роком, было, вероятно, крушением всех попыток бесстрашной женщины жить вопреки законам эпохи, преодолевать бесчеловечные, деструктивные силы своего времени добротой и деятельным сочувствием к людям. Когда на нее обрушился коричневый поток, она уже не могла принять жизнь в этом мире. Во всяком случае, одна из ее учениц, Хильда Шпиль, рассказывает о ее смерти так: