Женщины вокруг Наполеона

Поводом для всех этих рассказов и легенд послужил, конечно, замкнутый, эксцентричный образ жизни графини Шарлотты фон-Кильмансегг, шедший вразрез со всеми привычками и представлениями общества, потому что саксонскому народу ничего не стоит окружить таинственнейшими сказками личность, которая живет совершенно не так, как должны жить все «нормальные люди». Доведенный графиней до фанатизма культ Наполеона давал достаточно материала для создания целого романа. Ее дом на берегу Вейсерица был весь полон всевозможнейших реликвий, оставшихся от французского императора. Его портреты украшали все стены ее дома; почти каждый предмет домашней утвари, каждая мебель – все это были воспоминания о нем и его времени. Среди бесчисленных портретов его и его семьи, которыми графиня сплошь окружила себя, находилась миниатюра в дивной раме, на которой она собственноручно написала на обратной стороне: «J\'ai reçu се portrait de l\'Empeereur Napoléon lui-më́me en 1813». Она простирала свое обожание великого человека так далеко, что сохраняла как святыню прядь его волос, кусок паркета из его рабочего кабинета во дворце Марколини, старую сонетку, каминную вазу, печи, постельную ширму и много разных других предметов из вышеупомянутого дворца, где он жил в 1813 году. Каждое 15 августа, в день рождения Наполеона, и каждое 5 мая, в день его смерти, она неукоснительно устраивала что-то вроде поминок. В эти дни она украшала его портреты венками и цветами и оплакивала его как горячо любимого покойника, близкого и дорогого ее сердцу. Все это не преминуло, через посредство рассказов слуг графини, создать о ней в народе самые невероятные легенды, тем более что было известно, что в 1818 и 1819 годах она делала серьезные попытки освободить императора из плена, само собой разумеется, потерпевшие полную неудачу.

В лице графини Шарлотты фон-Кильмансегг одинокий пленный император имел настоящего, преданного друга, может быть, даже и сам не зная об этом. Конечно, не будь непреодолимых препятствий, она все сделала бы для того, чтобы быть около него и утешить его вместо забывшей его супруги. Но ей так и не удалось исполнить самое заветное свое желание – увидать еще раз царственного пленника, и она умерла 29 апреля 1863 года, до самой своей кончины не переставая оплакивать боготворимого ею героя. «Seule et soumise» было ее любимой поговоркой в последние годы жизни. Сколько душевных страданий и борьбы вложено в эти два короткие слова!

Лучший портрет этой сотканной из противоречий, удивительной женщины рисует нам Ганс Блюм, который в 1848 году посетил графиню Кильмансегг вместе со своей матерью, вдовой расстрелянного в Бригиттенау демократа Роберта Блюма. «Никогда я не забуду того впечатления, – рассказывает он, – которое тогда произвела на меня графиня. Никогда мне не приходилось видеть такой аристократической фигуры в таком грязном плейбейском одеянии или, выражаясь более эстетически, такой законченной идеи в такой неподходящей форме! Графиня Кильмансегг была тогда уже старухой, но не согнулась эта гордая спина под напором бурь, потрясавших Европу в течение времени более чем двух человеческих жизней и не раз круживших и ее в своем вихре. Как несокрушимая колонна прошлого, стояла она передо мной, высокая и прямая, в твердом сознании безукоризненно аристократического savoir vivre. Ее тонкие правильные черты хранили последние следы той прославленной красоты, на которую когда-то с восхищением взирал сам великий Наполеон. И если эти бесстрастные, холодные голубые глаза и эти застывшие как мрамор черты лица могли действительно скрывать тот внутренний огонь, который живо горел в письмах к моей матери, то несомненно она или необыкновенно владела зеркалом своей души, или же была одним из тех редких даже среди мужчин характеров, у которых каждый жест, каждое слово, каждый поступок носит печать внутренней необходимости, которые – сплошь сила воли и которые поэтому являются простым смертным как бы покрытыми броней непроницаемой холодности и бессердечная. Но когда вдруг – что случалось очень редко, – дремлющий огонь прорывал свою оболочку, тогда ее лицо принимало страшное выражение. Как полупотухший кратер вдруг заливает потоком лавы мирный ландшафт, когда прорывается его долго сдержанная ярость, так по ее обычно неподвижному лицу пробегал вдруг демонический огонь, судорожная, страшная работа мускулов – и вдруг ее лицо снова озарялось величественной улыбкой».

Разве этот портрет не похож точь-в-точь на самого Наполеона? Разве графиня Кильмансегг не была такой же натурой, как и он? И удивительно ли поэтому, что она, родная ему по духу, так обожала его?

Конец

Примечания

1

Ему было двадцать пять лет.

2

Память Императора здесь, по-видимому, изменяет ему. Невозможно, чтобы стычка могла произойти вблизи Colle di Tenda, потому что в сентябре 1794 года не было больше речи об этом проходе. По всей вероятности, этот маленький инцидент произошел при атаке редута «Union», при Вадо, 26 сентября.

3

Ее полное имя было Дезире-Бернардина-Евгения.

4

Дезире родилась 9 ноября 1777 года.

5