Женщины вокруг Наполеона

В начале июля король написал ей несколько благосклонных слов о Наполеоне. «Однако, какая это светлая голова! – восклицает он в одном письме. – И, как я часто говорил, сколько добра он мог бы сделать, если бы хотел! Он с его средствами мог бы быть благодетелем человечества, как до сих пор со своим ненасытным честолюбием он был только его бичом». И в другой раз опять он дает не лишенную меткости характеристику Наполеона: «Нужно только видеть, как он ездит верхом, чтобы понять целиком этого человека. Он скачет всегда в карьер, не заботясь о том, что падает и сокрушается позади него».

В сердце Луизы не было надежды. Но ее верующая душа возлагала все упование на Бога, на его высшую помощь. Во время своего печального пребывания в Мемеле она писала после фридландских событий своему отцу, герцогу Карлу-Людвигу-Фридриху Мекленбург-Стерлицкому. «Не думайте однако, что малодушие заставляет меня опускать голову. У меня есть две главные основы, которые поддерживают меня всегда: первая – это мысль, что мы не игрушка случайности, но находимся в руке Божьей и провидение направляет нас, а вторая – это то, что мы гибнем с честью!.. Я все переношу с тем спокойствием и покорностью, которые даются только спокойной совестью и чистой верой. Поэтому будьте уверены, дорогой отец, что мы никогда не можем быть вполне несчастны и что, может быть, некоторые, отягощенные короной и счастьем, не так радостны, как мы».

С подобными чувствами в сердце, хотя и подавленная сознанием, что она, как просительница, без приглашения со стороны повелителя мира предпринимает свое путешествие, отправилась королева в Тильзит. Потому что хотя Наполеон и осведомился участливо у короля об ее больном ребенке, принцессе Александрине, а потом за обедом пил за здоровье королевы Луизы, то все же с его стороны не было ей сделано официального приглашения. Она дрожала перед страшным моментом, когда ей придется очутиться лицом к лицу с этим человеком; не считала ли ведь она незадолго до этого себя счастливой по сравнению со своим мужем, потому что ей не нужно было присутствовать при свидании с «чудовищем»! Но мысль, что при взгляде на нее, пристыженный ее достоинством, он согласится на более мягкие условия, придавала ей мужество. Надежда оживляла ее. Она ведь не могла тогда думать и предполагать, что ее поездка в Тильзиг не принесет никаких результатов.

4 июля королева в сопровождении графинь Фосс и Тауенцин и камергера Буха прибыла в Пиктупенен, главную квартиру короля, и остановилась в церковном доме. 5 июля Коленкур и Дюрок имели у нее аудиенцию и передали ей извинения императора, что он не может сделать ей визита в Пиктупенен, так как он не имеет права переступать нейтральную границу. Поэтому он приглашает королеву приехать к нему в Тильзит. Итак, Луиза на следующий день, 6 июля, поехала в Тильзит к французскому императору, который в тот же день писал Жозефине в Париж: «Прекрасная прусская королева будет сегодня обедать со мной».

Луиза остановилась в доме, предоставленном в Тильзите в распоряжение Фридриха-Вильгельма, хотя Наполеон приказал устроить для королевы отдельный дом со всей роскошью, какую только можно было найти в городе. Ей казалось унизительным принять этот знак внимания от своего врага. Император Александр, Фридрих-Вильгельм и граф фон-дер-Гольц, преемник Гарденберга, ожидали ее в скромном помещении. Царь успокаивал ее и сказал ей: «Возьмите это на себя и спасите государство». Вообще все старались ободрить ее перед предстоящим тяжелым моментом. У бедной королевы голова шла кругом, и она воскликнула с отчаянием, обращаясь ко всем окружающим: «Ах, теперь, пожалуйста, помолчите, чтобы я могла успокоиться и собраться с мыслями!».

Вскоре перед домом послышался лошадиный топот. Королеву оставили одну. Графиня Фосс и графиня Тауенцин сошли вниз, чтобы встретить Наполеона. Он приехал верхом в сопровождении всего своего генерального штаба, чтобы отдать визит прусской королеве. Александр и Фридрих-Вильгельм встретили его у дверей. Он легко соскочил с лошади и взбежал по лестнице наверх, где его встретила Луиза, представленная королем.