Женщины вокруг Наполеона

Это продолжалось, однако, недолго, так как распространился слух об ее отношениях к императору. Талейран, которого Наполеон сделал своим поверенным, заботился о том, чтобы распространять пикантные историйки, которые время от времени ему рассказывал о себе его повелитель. Все вдруг бросились искать общества Карлотты. Ее салон, как по мановению волшебного жезла, наполнился вдруг самыми видными и знатными личностями придворного штата. Вокруг красавицы образовался кружок поклонников, которые не отходили от нее даже тогда, когда она на своем прелестном выезде четверкой отправлялась на прогулку в Булонский лес или в Елисейские поля. Маршал де-Кастеллан, один из ее наиболее преданных друзей, рассказывает, что герцог Саксен-Кобургский, впоследствии бельгийский король, был одним из наиболее ревностных посетителей общества Карлотты Гаццани. Все это не помешало, однако, «друзьям» тотчас же отхлынуть от нее, как только она перестала быть в милости у императора.

Жозефина знала об этой связи своего мужа, как и о других подобных. Однако на этот раз она закрывала на это глаза, и только в первое время, когда она, может быть, опасалась, как бы Карлотта не приобрела влияния на Наполеона, она устраивала маленькие сценки ревности. Обыкновенно император принимал прекрасную чтицу, помещение которой было устроено так, что она во всякое время могла быть к его услугам, в апартаментах, занимаемых раньше секретарем Бурьеном. Это помещение соединялось лестницей со спальней Наполеона, так что он мог вполне незаметно отправляться на свидания, а мадам Гаццани проникала туда по так называемой «черной лестнице». Иногда Наполеон посещал возлюбленную и в ее комнате.

Эти свидания, однако, проходили с очень большими промежутками отчасти потому, что император от 1805 до 1807 года был больше в походах, а отчасти потому, что его увлечение Карлоттой, несмотря на ее выдающуюся красоту, не принадлежало к числу очень сильных. Никогда он не испытывал к ней такой могучей страсти, как, например, к мадам Дюшатель или мадам Валевской.

Однажды вечером Жозефина, подзадориваемая любопытством, пришла в спальню своего мужа и не нашла его там. Тотчас же в ней заговорили все подозрения, и она спросила Констана, где император. Камердинер ответил, что его величество занят в своем кабинете с одним министром и запретил беспокоить его чем бы то ни было; даже сама императрица не может быть допущена к нему.

– Констан, я должна пойти туда! – упрямо приказала Жозефина.

– Это невозможно. Я получил категорическое приказание не беспокоить ни в каком случае его величество, ни даже ради ее величества императрицы.

И Жозефине пришлось подчиниться. Она ушла, но уже через полчаса вернулась и снова стала настаивать на том, чтобы ее пропустили к императору. Но на этот раз ей не посчастливилось так, как в свое время с мадам Дюшатель. Однако во что бы то ни стало ей нужно было убедиться в своих предположениях. Для этой цели она, недолго задумываясь, прибегла к хитрости, а именно сказала своему мужу, что Констан выдал его секрет и сказал ей, что это был за «министр», с которым «работал» Наполеон. Но императору хитрость его Жозефины была так же хорошо известна, как и молчаливость его камердинера, и он не попался на эту удочку. Когда он ради формы привлек Констана к ответу и тот начал оправдываться, он сказал ему: «Нет, я и сам этому не поверил; я знаю вас достаточно и уверен в вашей скромности. Но плохо будет, если я открою болтунов!».

Некоторое время Жозефина косилась на свою лектрису, но этой последней недолго пришлось страдать от немилости императрицы. Жозефина вскоре убедилась, что в этой связи для нее не было никакой опасности, что Карлотта Гаццани не была женщиной, способной вытеснить ее из сердца Наполеона. Он не любил ее. Его интерес к ней был лишь минутным увлечением, в котором сердце совершенно не было затронуто; может быть, даже и чувственность при этом не играла никакой роли, а была лишь простая потребность в перемене. Для этого отрицателя любви, который, однако, больше чем кто-либо другой был предан ее культу, мадам Гаццани была не больше как предмет необходимой потребности, который в любое время был к его услугам. Карлотта была ему предана, всегда готова идти навстречу его желаниям, – словом, она была очень удобная и весьма нетребовательная любовница. Она нисколько не старалась афишировать свое положение фаворитки, подобно своей соотечественнице Джузеппине Грассини, и благодаря ей и ее такту эта связь, длившаяся два года, не была предметом обсуждения при дворе. Впрочем, и сам Наполеон во время официальных приемов не уделял больше внимания своей возлюбленной, чем всякой другой даме.