Женщины вокруг Наполеона

«Понедельник, 15 декабря 1806 года. Метрическое свидетельство, выданное Леону, мужского пола, родившемуся 13 числа сего месяца, в 2 часа утра, на улице Победы, № 29, дивизии Мон-Блан, сыну девицы Элеоноры Денюэль, 20-ти лет от роду, и неизвестного отца. Свидетелями при этом были Жак-Рене-Мари Эме, казначей почетного легиона, имеющий жительство на улице Сен-Жорж, № 24, и Гильом Андраль, врач инвалидного дома, живущий там же; по просьбе Пьера Марше, акушера, имеющего жительство на улице Фоссе-Сен-Жермен-Локсеруа, № 29, эти два вышеозначенные свидетеля вместе с ним и со мной, Луи Пикаром, адъюнктом городского головы, составили настоящее метрическое свидетельство и по прочтении подписались.

Подписано:

Марше, Эме, Андраль и Пикар.

Выдано мною, городским головой, с подлинным верно, 16 ноября 1815 года.

Подписано: Буало.

Просмотрено в секретариате.

Подписано: Морисо».

Когда Наполеон получил через курьера от принцессы Каролины известие о рождении маленького Леона, он находился в Пултуске, где за шесть дней до этого он дал русским первое сражение. Он был очень счастлив и воскликнул с горделивой радостью: «У меня есть сын!». Теперь он знал наверное, что может продолжить свой род. Его решение развестись с Жозефиной укрепилось окончательно. Самое заветное его желание наконец исполнилось. Сын! Его сын! Когда он вернется, малютка будет глядеть на него своими ясными глазками, улыбаться ему своей бессознательной детской улыбкой, протягивать к нему свои ручонки! Он был бесконечно счастлив при этой мысли. Долгое время он раздумывал, не усыновить ли ему ребенка «с левой руки», как он говорил, и не сделать ли его наследником своего трона. Он забывал при этом, что его собственный свод законов не признавал права на престолонаследие за внебрачными детьми царствующих особ. Хотя он и говорил с Жозефиной об этом плане, дававшем ему возможность избежать развода с ней, но впоследствии он отказался от этой мысли.

Маленький Леон, которому готовилось такое блестящее будущее и который при Наполеоне III, под именем графа Леона, заслужил такую дурную репутацию, в течение первых четырех лет своей жизни был отдан на попечение некоей мадам Луар. Она была кормилицей сына Каролины, маленького Ахилла Мюрат. О материальной стороне воспитания позаботился сам император, назначив своему сыну по возвращении из Пруссии пенсию в 30 000 франков, а матери – в 22 000 франков. Но он ничего не хотел больше слышать об Элеоноре. В 1807 году она самовольно явилась со своим ребенком в Фонтенбло и попросила Констана доложить о себе. Наполеон очень рассердился и велел передать ей, что он принимает только тех лиц, которых хочет видеть. И Элеоноре пришлось удалиться. Для Наполеона она была теперь только матерью его сына, но не возлюбленной. Она выполнила свою обязанность: родила ему сына. И теперь весь его интерес сосредоточился на этом ребенке; мать же была ему совершенно безразлична. Он не видал ее больше. Подарив ей дом на улице Победы и назначив ей вышеупомянутую пенсию, он считал свои обязанности по отношению к ней раз навсегда поконченными.

Иначе обстояло дело с его сыном. Он отнюдь не забыл его. Когда Леону пошел третий год, он часто звал его в Тюильри и даже позднее, уже будучи женат на Марии-Луизе, заставлял по-прежнему приводить его к себе. Он играл с ним, дразнил и целовал его и радовался на удачные ответы ребенка. Леон уходил из Тюильри не иначе как осыпанный подарками и конфетами, а прежде всего банковыми билетами, которые приходились весьма кстати его матери.

Опекуном для своего сына Наполеон назначил барона Иньяса-Матье де-Мовиера, тестя барона Меневаля, своего секретаря. В 1812 году Леон вместе с детьми Мовиера посещал учебное заведение Икса в Париже, а когда император возвратился с Эльбы, воспитание мальчика взяли на себя мать Наполеона и его дядя кардинал Феш. Оба они были к нему очень привязаны, несмотря на то что Леон обнаруживал властный, буйный и непокорный характер. В особенности Летиция питала к нему нежную любовь, потому что он напоминал ей маленького Наполеона, на которого он был похож как две капли воды.