Женская история Битлз

Марк Даффетт в своей книге о феномене фэндома предлагает с осторожностью поднимать темы гендера и сексуальности. Однако он отмечает подход Генри Дженкинса, который рассматривает идентичностно-обусловленный, субъективизм в контексте «…социального опыта, а не существенных различий»[254]. Нарративы этой главы свидетельствуют о диверсифицированности опыта трех поколений женщин в рамках фэндома. Они демонстрируют, как популярное музыкальное явление становится отражением социально-исторических перемен в гендерной повестке и одновременно служит информационным каналом для формирования идентичности, социализации, романтических отношений. В 1960-х годах девушки-подростки и молодые женщины осознавали собственную причастность к музыке и культуре благодаря группе интересных молодых людей, исполнявших песни, которые апеллировали к их сердцам и умам. «Битлз» также предлагали модель нового способа существования, основанного на личной свободе. В 1970-х годах творчество «Битлз» стало альтернативой жесткому противостоянию между «серьезной» рок-музыкой и эстрадой для девочек-подростков, или «тинибопперок». Несмотря на маскулинизацию рока, девушки по-прежнему чувствовали себя желанными гостями в битловском универсуме. Для поклонниц второго поколения наследие «Битлз» превратилось в новую форму межпоколенческой коммуникации. Перестав быть современным явлением, битловский фэндом получил более узкоспециальный статус, кроме всего прочего способствовавший формированию дружеских и романтических отношений. Статус битломанки в начале девяностых мог обернуться социальной изоляцией, но когда фанатам и фанаткам удавалось найти друг друга, это также способствовало установлению истинно прочных связей. Для фанаток третьего поколения статус «Битлз» как про-женской рок-группы, [в творчестве которой девушка воспринималась как самостоятельный человек, а не секс-объект], перестало быть доминирующим, учитывая популярность в середине 90-х женщин — рок-звезд. Тем не менее для кого-то битлы по-прежнему оставались примером мужчин, испытывающих к женщине искренние чувства и заботящихся о ней. Хотя 1960-е все дальше уходят в прошлое, некоторые из поклонниц третьей волны по-прежнему находят «Битлз» привлекательными. В то же время участники группы воспринимаются как любимые взрослые музыкальные дяденьки с их words of wisdom («словами мудрости» — цитата из песни Let It Be) и успокоительно родным звучанием. И, подобно рассказанной в начале этой главы истории Кей Макферсон, впервые услышавшей песню I Want to Hold Your Hand на Фиджи, эти все дальше и дальше отстоящие от нас прорывы — уже не столько сквозь пространство, сколько сквозь время — напоминают женщинам из битловского фэндома, что историю о неподвластном времени культурном влиянии «Битлз» имеют полное право рассказывать и они сами.

Глава 3 Don’t Blame It on Yoko [255] : супруги и подруги ливерпульских принцев

Бразильская поклонница «Битлз» Лиззи Браво вспоминает, как она впервые увидела Йоко Оно. Лиззи была одной из множества фанаток, собиравшихся в конце 1960-х у лондонской студии EMI на Эбби-роуд. «[Йоко] настолько отличалась ото всех, — вспоминает Браво. — Всегда в черном, с длинными волосами. И [на ней был] мешковатый свитер. Я никогда не видела, чтобы кто-то так одевался»[256]. Лиззи, которая сама себя называла девушкой Джона, с момента приезда в Лондон в феврале 1967 года уже успела несколько раз встретиться и пообщаться со своим кумиром. Браво родилась в мае 1951 года и в пятнадцать лет отказалась от участия в festa de debutantes — традиционном бразильском празднике по случаю совершеннолетия. Вместо этого с согласия родителей зимой 1967 года Лиззи отправилась в Лондон. Поклонница «Битлз» с подросткового возраста и страстная почитательница Леннона, Браво рассказывает, как, узнав о беременности Оно в 1968 году, решила связать шаль для Йоко и «…комплект для малыша: пинетки, чепчик и рукавички». Среди множества фотографий Лиззи, сделанных ею на Эбби-роуд во время встречи с Битлз, есть одна, на которой Джон и Йоко держат подарок «…и улыбаются, улыбаются, потому что разглядели [сквозь упаковку], что там внутри». Бразильская поклонница вспоминает, что Йоко «…всегда была [с ней] очень приветлива. Она была очень тихая, […] но всегда улыбалась»[257].