Женская история Битлз

Для Аиды Хюрем брошенный Йоко Оно вызов культурным нормам соответствует ее собственным идеальным представлениям о том, как жить в мире: «Возможность самовыражения подходящим для себя образом; возможность сказать себе: „Не вписываешься — и замечательно. Быть квадратной, когда все вокруг круглое и шарообразное, — это прекрасно“. […] В этом смысле Йоко для меня идеальный мотиватор»[333]. Таре Брабазон из всех битлов всегда больше всего нравился Джон Леннон, и ее восхищение им как «мозгом» группы распространяется и на его выбор Йоко Оно в качестве партнерши. По ее мнению, отношения Леннона с Оно позволили ему шире взглянуть на женщин. Йоко была «…такой безбашенной, совершенно потрясной женщиной, которая орет в мешке[334]. Классная такая картина того, что такое „ушедшие в отрыв“ фемининность и феминизм и как выглядели бы отношения в наше время, если бы и мужчина, и женщина оба поддерживали идеи феминизма»[335]. Это мнение также совпадает с мнением панк-певицы из Великобритании Вив Альбертин, которая в конце 1960-х годов, будучи школьницей, ликовала, что для ее любимого битла в лице Йоко Оно нашлась идеальная пара. В своих мемуарах 2014 года она вспоминает: «Наконец-то в мою жизнь вошла девушка, несущая в себе интригу и источник вдохновения. Английская пресса ненавидела Йоко, но мы с подругами были от нее без ума»[336]. И хотя некоторые поклонницы, которых мы опрашивали в рамках нашего исследования, не испытывали симпатий к Оно, большинство видели в ней необычную, притягательную личность и вдохновляющую подругу жизни для Леннона.

Хотя Йоко Оно изначально пользовалась доверием только у более «богемной» части битловского фэндома, после убийства Леннона в 1980 году она получила сочувствие и остальной аудитории. А вот в отношении Линды Маккартни благожелательное принятие нарастало медленно, и, возможно, рост наметился только после ее смерти в 1998 году. В отличие от Йоко Оно, Линду Истман, несмотря на ее вполне сложившуюся до встречи с Полом Маккартни карьеру в фотожурналистике, долгое время считали «спортсменкой»-поклонницей, которая через постель одного из битлов стала участницей группы Wings (1971–1981) и таким образом ловко присоседилась к его творческой деятельности. Из-за СМИ имя Линды, как и имя Йоко, обросло негативными коннотациями и стало синонимом бездарной жены, которая получает известность только потому, что цепляется за хвост знаменитого мужа. Как вспоминает Натали Рук, «…в 1980-х годах на женщин, игравших в музыкальных группах со своими партнерами-мужчинами, навешивали ярлык „Линда“». Американская вокалистка и гитаристка Брикс Смит-Старт испытала это на собственном опыте. В период с 1983 по 1989 год она была участницей постпанк-группы The Fall и одновременно женой фронтмена Марка Э. Смита. На протяжении всего времени пребывания в группе, пишет она в своих мемуарах, отношение прессы к ней было «абсолютно линда-маккартниевским». Не помогали ни музыкальное мастерство, ни талантливые песни, которые она писала, — все равно брак с основателем группы заставил некоторых критиков предвзято относиться к ее способностям.

Часть наших респонденток тоже порой намекали на подобное впечатление о Линде Маккартни. Джина Арнольд сначала заявляет: «…[Пол Маккартни] взял ее в группу, а все вокруг говорили: Чего ради? Это же позорище! — но тут же быстро продолжает в совсем другом ключе: — Хотя, с другой стороны, […] она оставила свой след в истории [„Битлз“]. Я только сейчас понимаю токсичность критики, которой подвергается женщина за появление на сцене в любой роли — тогда такое было вполне в духе времени, да и сейчас, увы, мало что изменилось»[337]. Лесли Уэст признается: «Я по молодости вряд ли могла понять Линду […], ну, и вся эта поднятая прессой пена меня тоже захлестнула». Уэст была на концерте Wings в Перте, когда ей было пятнадцать, и помнит, что, когда Пол представил зрителям Линду, толпа возмущенно загудела. «С гордостью могу сказать, что моего голоса в этом хоре освистывающих не было, потому что меня с детства учили, что освистывать некрасиво». И добавляет: «Странные мы, конечно, существа, […] люди. К публичным персонам вроде Джона или Пола относимся так, словно они наша собственность. Мы чувствуем себя обязанными высказывать свое мнение по поводу тех, кого они выбрали, и считаем ли мы этот выбор удачным. При этом ничегошеньки [об этих женщинах] не знаем, но это не мешает нам формулировать свои оценочные суждения»[338].