Женская месть

— Ну, я, дед, недавно влип, как последний фраер! И не думал так погореть. У нас там столовка есть. Ну, и я, как все туда похилял похавать. Тем более, что мужики хвалили классную готовку. Захожу, как деловой крендель, пальцы веером, мол, меня не удивить вашими фрикадельками. И только глянул в меню, окосел. Вот это выбор! Сделал заказ. Глядь, деваха выплывает. Вся из себя! Кругом шестнадцать. Я на стуле ужом закрутился как на сковородке. Такой девки сто лет не видел. И давай ей комплименты сыпать за пазуху. А там и без меня полно. Того гляди на том месте блузка лопнет. Меня уже дрожь пробирает, она смотрит и хохочет. Я же забыл, зачем сюда пришел. Мозги заклинило. Гляжу на ее сиськи и ни одной другой мысли в голове кроме единственной: — «Хочу!» Да так припекло, хоть волком вой. Девка меня за плечо тряхнула. Напомнила про заказ. Я как во сне что-то лопотал. А сам от сисек оторваться не могу. Пока ел, все думал, как заклеить ее. И придумал. После обеда к ней подвалил и говорю:

— Спасай от погибели!

Она рассмеялась, а я ей на полном серьезе. Так и объяснился, что полюбил с первого взгляда. Еще что-то лопотал. Она смеялась, называла забавным, а потом все же разрешила проводить домой. Я от счастья ошалел. И повел мою милашку какими-то закоулками, куда кроме бомжей не ступает нога человека. Ну да мне на это наплевать. Шел я за своею девкой, куда она меня вела. Шел и ронял слюни. У нее не только спереди, а и сзади было за что ухватиться десятку мужиков.

— Ого! Где ж такая прикипелась?

— Короче, Захар, привела она меня в какую-то хижину. В ней, кроме этой Лилии, никто не обитал. Она закрыла дверь на все крючки и задвижки. Мы ушли в дальний угол этой коморы на широченную постель. Другая ее просто бы не выдержала. Клянусь, дед, я ни в чем не опозорился и объездил эту кобылку классно. Она не кривлялась и была довольна. Я тоже получил свое. И решил передохнуть, тем более, что наступил мой выходной. Да и Лилия запросила передышку. Я пожалел ее, она и впрямь вся взмокла. Вот и вырубился. Оно и понятно, целую ночь, без отдыха гонял кобылку!

— Молодец мужик! — похвалил Захарий.

— Я и сам себе завидовал и хвалил на все лады, пока не проснулся. Хотел встать, чтоб подкрепиться, но Лилька опять впрягла. Ну, уж очень по душе пришлись ей наши скачки, и я не посмел ей отказать. И снова до ночи забавлялись. Но всему есть свой предел. Надо было на работу. Я стал одеваться. Сунулся по карманам, а там тихо. Хотя накануне выдали получку. Враз смекнул. И уже без нежностей прозвенел ей:

— Верни «бабки», стерва! Иначе будет больно!

Лилька пыталась выдавить слезу, потом давила

на жалость, даже грозить пыталась. Тут я ей пообещал секс без наслаждения, под крикаин. И поставил ее в позицию. Она, видать, знала, что это такое. Вернула «бабки», но предупредила, мол, не порадуюсь им. Не велела больше появляться к ней. Ну и ладно, в городе и без нее баб хватает. Но едва от нее вышел, на меня набросились трое сутенеров. Крепкие мужики, махаться умеют. А у меня закалка зоны. Вот этого они не учли. Всех раскидал к едрене-фене, и теперь с зарплатой в кармане к бабам не пойду. А и жениться погожу! Верно, Захарий? На кой черт морока? Пошалил ночку и хватит. Выскочил от бабы, снова холостой мужик! — хохотал Илья, добавив ехидное:

— Знаешь, как на зоне мужики базарят:

— Бабе можно отдать все, кроме получки, выходного дня и свободы.

— А потому, я никогда не женюсь!

— Я думал, что у тебя все по-чистому и всерьез. Ты ж снова в говно влетел, — сокрушался старик.

— Разве в том моя вина? Нет, Захар! Я шел как мальчишка, влюбленный по уши. Я даже пел. Забыл, что кобылы песен не понимают и не разбираются в человечьих чувствах. Им подай свое плотское и звонкую монету.

— А деньги она тебе вернула все?

— Куда бы делась? Я их при ней пересчитал. Ни на копейку не дал себя обчистить. Вякнул, пусть благодарит судьбу, что я с нее за удовольствие не сорвал, хотя и стоило!

— Ладно, Илюшка, в другой раз будь осмотрительней. Ведь среди сутенеров могут оказаться мужики из зоны. И что тогда?

— Нет! Бывшие зэки у сучек не шестерят. Это для них западло. И хотя жрать всем охота, имя и мужичья честь всего дороже! Это я знаю. А перхоть не в счет! Ее всерьез не воспринимают.

— Ну, как ее в столовку работать взяли?

— Она не повар! Только официантка! Эти «выставкой» берут, внешностью. А она у нее, что и говорить, классная, обалденная по всем меркам, потому я тоже клюнул, но ненадолго.

Поужинав, Илья огляделся и спросил:

— А куда дружбан смылся? Где наш Толян?

— О-о! У него роман закрутился! — многозначительно поднял палец Захарий.

— С кем?

— С Анной!

— У нее же двое детей! Зачем она ему?

— В любви дети не помеха! Не лезь ты в эти дела, не советую. Пусть сами решат и разберутся! — нахмурился сапожник.

Илья, покачал головой, нахмурился, сказал мрачно:

— И зачем ему впрягаться в чужой воз? Торопится дружбан. От своего хомута шея не зажила. К чему торопливость? Ну, переспал бы с бабой, а утром, как все, жопа об жопу, а любовь в сторону. Мало что ночью набрехал. Утром все забыто. Нет, снова вляпался, придурок!