Женские истории в Кремле

У каждого — свои радости… То, что радует и наполняет жизнь одного человека, оставляет равнодушным другого. Так, большинства бедных стремятся разбогатеть, а часть богатых ведут аскетический образ жизни. А в начале XX века многие состоятельные, а кроме того, умнейшие, образованные и благородные люди отказывались от всего, что было дано по праву рождения, во имя великих идей — добра и справедливости. Вдохновленные революционными идеями, девушки уходили из аристократических семей. Среди них была и Абсолют. Это — партийная кличка Елены Стасовой. Отец ее, Дмитрий Васильевич, известный юрист, прекрасный музыкант, друг Глинки и Антона Рубинштейна, — один из основателей Петербургской консерватории и Русского музыкального общества. Дядя, Владимир Васильевич, к которому была особенно привязана юная Леля, — замечательный художественный и музыкальный критик. Владимир Стасов стоял у истоков двух бурных течений в русской культуре: Товарищества передвижников в живописи и «Могучей кучки» в музыке. Леля Стасова с детских лет погрузилась в бескрайний океан высокого искусства. Роясь в огромной библиотеке отца, она рано открыла для себя «Божественную комедию» Данте и «Дон Кихота» Сервантеса. Она часами простаивала перед замечательными полотнами, висевшими на стенах отцовской квартиры, подарками великих художников. «Осужденный» Маковского, эскизы к «Бурлакам» Репина, «Тройка» Перова, портреты родных, написанные Репиным и Крамским… Скульптуры Антокольского… Она слушала, притаясь где-нибудь в углу гостиной, новые музыкальные пьесы в исполнении самих композиторов, крупнейших мастеров. Она была покорена могучим басом Федора Ивановича Шаляпина. Надо заметить, что отец и дядя были людьми прогрессивными. Молодая девушка — сдержанная, молчаливая, всегда строго одетая, конденсировала в себе энергию, которая страстно искала выхода. Начала преподавать в женской воскресной вечерней школе Технического общества, на Лиговке. Крупская привлекла Стасову к работе в политическом Красном Кресте — организации, связанной с революционным движением. Вскоре Елена стала помогать в хранении подпольной литературы. Среди нелегально изданных листовок одна, с надписью синим карандашом «Петухи», особенно взволновала Стасову. Это было воззвание к рабочим фабрики Торнтона. Забастовка 500 ткачей вспыхнула 5 ноября 1895 года под руководством «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». Листовка страстно призывала всех рабочих и работниц фабрики к поддержке бастующих ткачей. В ней были собраны убедительные материалы из жизни торнтоновских рабочих. Эту листовку написал Ленин.

Елена Стасова рассказывает о себе: «Родилась я в Петербурге в дворянской семье.

Обе мои старшие сестры вышли замуж за гвардейских офицеров; старшие братья воспитывались в училище правоведения, аристократическом учебном заведении. Сама я закончила частную; привилегированную, женскую гимназию.

В семье, несомненно, преобладали демократические тенденции. Вот, например, в письменном столе отца, в левой колонке, которая была открыта, и нам, детям, разрешалось смотреть то, что там было, в одном из ящиков хранилась большая коллекция фотографий декабристов, Софьи Перовской, Веры Засулич, отдельных членов процесса 193-х, парижских коммунаров, Гарибальди. Эти фотографии у меня всегда стоят перед глазами. Относительно процесса Веры Засулич хорошо помню рассказы бывавшего у нас в доме А. Ф. Кони, который председательствовал на том процессе.

С детства я слышала о политических процессах. Отец мой Дмитрий Васильевич Стасов, как адвокат, был защитником на многих знаменитых процессах: Каракозова, 193-х и т. д. Подзащитного по процессу Пономарева помню лично. Вспоминаю, как он входил в калитку нашего сада на загородной даче в Заманиловке в тот момент, когда я в уголке сада тут же у калитки возилась с землей. Он, как и некоторые другие сопроцессники, был у отца на поруках и зимой жил на квартире по Малой Морской (ныне ул. Гоголя), а летом на даче.

Отец был знаком с А. И. Герценом, в его библиотеке были «Полярная звезда» и собрание сочинений Герцена, которые он все время приобретал за границей’. У него в библиотеке имелись книги по истории революционного движения, почти все сочинения Н. Г. Чернышевского, которого он очень высоко ценил. Совсем недавно было установлено, что Д. В. Стасов оказывал материальную поддержку Чернышевскому.

Читая газеты и журналы, отец всегда отмечал интересные статьи и заметки и обращал наше внимание на них. В молодые годы он очень много занимался политической экономией и в своей библиотеке собрал труды всех классиков буржуазной политической экономии, которые и были моими первыми «учителями».

Хочется, несколько забегая вперед, сказать об отношении отца к моей революционной работе. В декабре 1904 года, после того как мы устроили в Таганской тюрьме в Москве голодовку, он забрал меня оттуда под залог. Вернувшись в Питер, я, конечно, опять принялась за прежнюю работу. Как-то вечером отец мне сказал: «Ты нас с мамой совсем не любишь, опять принялась за свои дела». На это я ему ответила примерно так: