Женские лица русской разведки

Кстати, существовало ещё одно строгое конспиративное правило, закреплённое в параграфе 9 названной Инструкции. «Филёры, — отмечалось в этом документе, — ни под каким условием не должны знать лиц, состоящих секретными сотрудниками, и — наоборот».

Их было не так много, но тем не менее женщины-филёры были. Так, например, в числе агентов наружного наблюдения московской охранки была Прасковья Ивановна Фёдорова. Эта крестьянка Московской губернии родилась в 1882 году в православной семье. Получила домашнее образование. Скорее всего, здесь имелось в виду, что она умела читать и писать, что было обязательным условием для каждого филёра. Этого требовала служба, поскольку каждый вечер они устно докладывали начальству результаты наблюдений за объектом, а затем составляли письменные отчёты.

Согласно послужному листу, Прасковья поступила на службу в охранное отделение в июне 1912 года в 30-летнем возрасте. К этому времени она уже обладала различным жизненным опытом. Побывала замужем, потеряла во время революционных событий 1905 года мужа, служившего филёром. Молодая вдова осталась с 6-летним сыном на руках, которого одной надо было ставить на ноги. Несмотря на то, что ей выплачивалась пенсия от Департамента полиции в размере 15 рублей в месяц, денег на жизнь не хватало. Спустя 7 лет после гибели мужа-филёра она сама пришла поступать на эту опасную работу. Ежемесячно за свою службу она получала 25 рублей.

В публикации З.И. Перегудовой под названием «Женщины-филёры» приводятся и другие факты службы женщин на должностях филёров в московской охранке[8]. Так, около 6 лет служила филёром вдова коллежского регистратора Семёнова Клавдия Андреевна. Родилась она в декабре 1872 года в Москве. Православная. Образование получила домашнее. После смерти мужа, прослужившего 22 года в Московском охранном отделении, оказалась на грани бедности. Воспитывая 5 детей, из которых только старшая дочь достигла совершеннолетия, она могла рассчитывать лишь на пенсию мужа в размере 400 рублей в год. Других средств к существованию она не имела. В декабре 1910 года в возрасте 38 лет она была зачислена филёром с окладом 35 рублей в месяц. По ходатайству начальника охранного отделения два её сына были зачислены в Ермаковское техническое училище со стипендией от Совета детских приютов города Москвы.

Весной 1916 года она заболела и была вынуждена покинуть службу филёра. Возглавлявший тогда Московскую охранку жандармский полковник А.П. Мартынов ходатайствовал о выдаче ей единовременного пособия с учётом её беспорочной службы филёром в отряде «наблюдательных агентов». К этому времени у неё на руках оставалось трое малолетних детей. Полковник Мартынов полагал, что назначение пособия «явится вполне справедливым поощрением её службы».

В сентябре 1912 года на должность филёра была зачислена Фёдорова Надежда Козьмина (Кузьмина), родившаяся в сентябре 1887 года. До этого она служила на московской телефонной станции. Происходила она из крестьян, была православной и с детских лет проживала в Москве. Окончила Московское городское начальное училище.

На момент поступления на службу в охранное отделение была не замужем. Ей был установлен оклад в размере 30 рублей в месяц. Служила Н.К. Фёдорова добросовестно, за что была в 1913 году отмечена юбилейной медалью в память 300-летия Дома Романовых.

Женщины-агенты в борьбе против политической эмиграции

Среди секретных сотрудников охранки за рубежом были и женщины, имена которых стали известны после публикаций В.Л. Бурцева, Л.П. Меньщикова и М.Е. Бакая. Так, на службе в заграничной агентуре в 1904–1905 годах состояла Мария Дмитриевна Бейтнер. В революционной среде она была известна под псевдонимами «Мария Львовна Петрова», «Жульета» и «Бланш». Она была сестрой известного агента охранки Льва Бейтнера.

Проживала она в Женеве и специализировалась, имея в виду её революционное прошлое, на освещении деятельности партии эсеров. По неизвестной причине в 1908 году она вернулась в Россию, где предложила свои услуги в политическом сыске начальнику Орловского ГЖУ. Спустя время вышла в отставку, и по ходатайству министра внутренних дел П. Столыпина ей была назначена пенсия в размере 40 рублей в месяц. Однако в 1911 году она вновь оказалась на службе в Заграничной агентуре с окладом 350 франков в месяц. Спустя год вновь вернулась домой. Род её занятий в это время неизвестен. Однако привычка к тайной жизни, видимо, наложила свой отпечаток на её судьбу. В 1916 году она вновь стала сотрудницей Орловского ГЖУ под псевдонимом «Бланш», правда, без определённого оклада содержания. Выходит, что работала она в политическом сыске «чисто за идею»[9].