Женские лица русской разведки

Можно предположить, что в первое время пребывания на службе в столичной охранке она проходила какое-то обучение, исходя из специфики предстоящей работы по внедрению в революционное подполье. Сама Зинаида Фёдоровна об этом не упоминает, но здравый смысл подсказывает, что к началу её работы в политическом сыске должно было состояться ознакомление с приёмами и способами ведения скрытого наблюдения, использования конспиративных каналов связи и передачи информации и другим премудростям агентской работы. Такое первичное обучение должно было состояться на начальном этапе подготовки будущей звезды политической провокации. Такую версию подтверждает и её прежний сослуживец по московской охранке Л.П. Меньщиков. «Новую секретную сотрудницу, — писал он в своей книге про тайную службу в политическом сыске, — весной следующего (1894. — М.С.) года отправили в московский институт шпионажа, где Гернгрос, под руководством маэстро Зубатова, закончила своё провокаторское образование»[238].

Свой переезд из столицы в Москву Зинаида Гернгросс объясняла семейными обстоятельствами. При этом сами обстоятельства не называла.

Своей семьи на ту пору у неё ещё не было, поэтому речь могла идти лишь об обстоятельствах, имевших место в её родительском доме. Кстати, она никогда не делилась впечатлениями о том, как отнеслись родители, братья и сёстры к её решению поступить на полную опасностей секретную службу. Вполне возможно, что из-за этого дома возник конфликт на почве неодобрения семьёй сделанного ею профессионального выбора и своего жизненного пути. Такая версия событий могла вынудить её к переезду в Москву. Хотя, возможно, что «семейные обстоятельства» были придуманы в Департаменте полиции для того, чтобы объяснить её перевод в Московское охранное отделение.

В Москве она поступила в распоряжение С.В. Зубатова, с которым её познакомил специально приехавший из столицы вице-директор полицейского департамента Г.К. Семякин. Так что первое своё задание она выполняла под руководством будущего мастера политического сыска, ставшего на долгие годы её близким другом. Позже мы приведём фрагменты её переписки с уже пребывавшим в отставке Зубатовым, из которых станет понятно, что их связывали не только интересы общего дела по политическому сыску, но и глубокие личные чувства.

С 1894 года Сергей Васильевич занимал пост заместителя начальника Московского охранного отделения. В своё время он также начинал службу рядовым секретным сотрудником, поэтому хорошо знал все тонкости тайного сыска. При этом из всех приёмов и методов работы с агентами он предпочитал трудоёмкий, но результативный метод убеждения. Судя по всему, ему удалось всецело подчинить своему влиянию молодую сотрудницу, только что вставшую на путь борьбы с революционным подпольем. Она всецело ему доверяла и относилась к Зубатову не только как к своему начальнику, но и как к мудрому наставнику, надежному другу и кумиру девичьих грёз.

Кстати, в это же время в Московской охранке служил чиновником поручений, а затем помощником начальника охранного отделения Л.П. Меньщиков, занимавшийся в числе прочего перлюстрацией почтовых отправлений[239]. Именно он в будущем стал главным разоблачителем своего сослуживца — секретного сотрудника З.Ф. Жученко (Гернгросс), а также многих других штатных и нештатных сотрудников службы охраны Российской империи. При этом стоит напомнить, что он сам когда-то начинал свою службу агентом наружного наблюдения (филёром).

Провалы и аресты по доносам агента «Михеева»

Под руководством Зубатова Зинаида Гернгросс успешно внедрилась в Москве в подпольный молодёжный кружок, созданный выпускником Московского университета Иваном Распутиным и его единомышленниками. Это стало её первым самостоятельным заданием на тайном поприще политического сыска.

Этот кружок попал в поле зрения московской охранки осенью 1894 года. Наружным наблюдением было установлено, что на съёмной квартире собирается учащаяся молодежь для обсуждения различных политических вопросов. Перед ними периодически выступал с террористическими измышлениями И.С. Распутин.