Женские лица советской разведки. 1917—1941 гг.

В спецкомандировке в Персии. Избрана ответственным секретарём ЦК Иранской КП(б). Работала вместе со вторым мужем Б.Л. Абуковым в органах власти Гилянской республики. В этой небольшой социалистической стране на территории тогдашней Персии с июня 1920 по сентябрь 1921 года существовала советская власть. Новое территориальное образование получило название Гилянская Советская Социалистическая Республика. Известна она и под другими названиями – Персидская Советская Республика и Гилянская республика. Её созданию способствовало появление в Баку в мае 1920 года кораблей Волжско-Каспийской военной флотилии под командованием Ф.Ф. Раскольникова. Правда, у флотилии была другая задача – надо было вернуть угнанные белогвардейцами российские корабли в порт Энзели. Там хозяйничали англичане при участии белогвардейцев. Добровольно вернуть корабли британцы не захотели. В ходе начавшихся боевых действий объединённые английские войска и белогвардейские части были разгромлены.

Возникла уникальная возможность провозглашения советской власти на территории Гилянской республики. При участии коммунистов были сформированы Реввоенсовет республики, правительство и армия. Однако в это же время в Москве прошли переговоры с шахским правительством и подписан договор о постепенном выводе частей Красной армии из Гиляна.

Однако планы у местных коммунистов были другие. Во второй половине 1920 года в Энзели (провинция Гилян) состоялся съезд социал-демократической партии «Адалят», на котором было принято решение о переименовании партии в Иранскую коммунистическую партию (ИКП). Коммунисты продолжили работу по формированию Гилянской Советской Республики. Булле-Абукова была избрана ответственным секретарём ЦК Иранской КП(б). ИПК вскоре была принята в Коминтерн в качестве одной из его секций. Однако в Москве не хотели портить отношения с Британией из-за событий в Гиляне, поэтому всё происходившее там с участием русской военной флотилии и частями Красной армии было представлено как личная инициатива Ф.Ф. Раскольникова, которого спустя несколько недель назначили на должность командующего Балтийским флотом.

Не у дел оказался и комиссар советского военного десанта, член РВС Персидской Красной армии Б.Л. Абуков. Троцкий 26 мая 1920 года прислал Раскольникову директивную телеграмму, в которой предписывались вполне определённые действия советского командования в оккупированном Энзеле: «Сообщаю основные директивы политики в Персии: Первое, никакого военного вмешательства под русским флагом. Никаких русских экспедиционных корпусов. Всемерное подчёркивание нашего невмешательства с прямой ссылкой на требования Москвы убрать русские войска и красный флот из Энзели, дабы не вызывать подозрения в стремлении к захвату»[378].

В это время М.О. Булле-Абукова заболела тропической лихорадкой. Для лечения она вместе с мужем по её просьбе была переведена в Иваново-Вознесенск. С конца 1921 года она вновь работает в НКИД референтом по Персии, а позже была назначена заместителем заведующего отделом Наркомата иностранных дел.

Затем работала секретарём в Наркомате по делам национальностей и в Совете национальностей. На тот момент, как она указала в анкете 1921 года во время работы в Наркомнаце она была замужем и у неё на иждивении были мать и брат[379].

В 1929 году она была членом комиссии по чистке партии.

С осени того же года была переведена на работу в Коминтерн.

В 1933 году вместе с мужем видным большевиком Б.Л. Абуковым была переведена на работу в Башкирию. С июня 1937 года она занимала должность заместителя наркома здравоохранения республики.

Жестоких допросов не выдержала

Арестована большевичка М.О. Булле 3 (по другим сведениям – 14) октября 1937 года. Как позже вспоминала одна из её сокамерниц и знакомая по прежней, свободной жизни. «4 октября в камеру вошла, – вспоминала позже Г.И. Затмилова, – первая «обкомовская дама», Мильда Оттовна Булле. Она была членом бюро обкома. … Она вообще была неплохая, если говорить в целом, по сравнению с другими «дамами… Она расспрашивала меня о допросах, я ей рассказывала о своих, рассказывала о том, что люди подписывают ложные показания, чтобы избавиться от пытки допроса. Слушая такое, она сказала:

– Галина Ивановна, а вы видели когда-нибудь человека, который написал бы на себя и других ложные показания?

– Нет, – ответила я, – не видела, но я знаю, что такие есть.

Она не возражала, но по ее скептической улыбке я видела, что она этому не верит»[380].

Однако вскоре Мильда Оттовна на личном опыте и впечатлениях от «конвейерного» допроса поняла, насколько она ошибалась.

«Дня через два, – продолжала вспоминать бывшая сокамерница Галина Ивановна, – ее взяли на допрос, и она не вернулась в камеру… Камера начала постепенно наполняться, и скоро, рассчитанная на девять человек, она вмещала сорок.

…недели через две к нам опять привели Булле, которая сразу же подошла ко мне и сказала, что она подписала все, что от нее требовали.

– Почему? – воскликнула я.