Женские печали и радости

Беспокойство охватывало Элайну тем сильнее, чем больше восстанавливалось её здоровье, поэтому она начала притворяться больной: часто жаловалась на головные боли, несколько раз притворно упала в обморок. Вначале доктор обеспокоился ухудшением здоровья пациентки, но быстро раскусил обманщицу, и поинтересовался, зачем она это делает.

– Я не хочу стать наложницей вашего господина, – честно ответила Элайна.

– Вам не о чём беспокоиться – лорд не проявляет к вам интереса, – ответил Эдир. – Он ни разу не спросил о вашем самочувствием. По-моему, он даже забыл о вашем существовании.

– Это ненадолго… Когда-нибудь он вспомнит обо мне… И тогда я убью либо его, либо себя.

– Убьёте? – удивился доктор. – Такая юная нежная девушка, по-моему, не способна обидеть даже муху.

– Вы плохо меня знаете, – ответила Элайна, и это была правда. Доктор уже многое узнал о девушке: знал, кто её отец, где находится дом, как она попала в плен к горному барону… Но, повинуясь непонятному импульсу, Элайна скрыла, кто её мать и как прошло детство. Если бы доктор знал, что она дочь виолки, её слова об убийстве не позабавили бы его. Но Элайна не призналась доброму доктору, что она дочь женщины-воина и сама неплохой боец, решив держать эти знания при себе. Пусть её принимают за девушку из хорошей семьи, слегка наивную и скромную. Возможно, в будущем, это поможет ей бежать с этого ужасного острова.

Хотя Элайна была относительно свободной – могла передвигаться по замку и гулять в саду-галерее (за ней никто не следил, и ей не запрещали делать что-либо), но девушка постоянно ощущала тоску и тревогу, словно запертая в клетке птица. К тому же её одолевала скука. Чтобы хоть как-то развеяться, она попросила Ину научить её играть на одном из музыкальных инструментов. Рабыня принесла киару – небольшой струнный инструмент с приятным звучанием – и начала обучать девушку азам музыки. На удивление, Элайна оказалась способной ученицей, и через две декады смогла сыграть несложную мелодию.

Однажды, увидев, как Рона вышивает какой-то кусок тряпицы, она попросила и её обучить этому искусству.

– Разве ваша мать не научила вас шить, госпожа? – удивилась женщина.

– Нет. Она сама не была обучена этому ремеслу… Моя матушка родом из далёкой страны, чужеземка. На её родине аристократки не учатся никакому ремеслу, за них всё делают слуги и рабы.

– А чем тогда занимаются господа? Целый день спят? – засмеялась Ина.

– У них есть другие занятия, – уклончиво ответила девушка.

Поверили рабыни девушке или нет, но Рона принесла большие напольные пяльцы, шкатулку с иглами и разноцветными шерстяными нитями, и начала терпеливо учить девушку исконно женскому делу. Элайна исколола все пальцы, сердилась, несколько раз бросала это трудное и неприятное занятие, но затем возвращалась и снова садилась за пяльцы. Когда же у неё начало получаться, она даже втянулась. Было интересно наблюдать, как под пальцами, стежок за стежком, шаг за шагом, рождается картина, создаваемая её мыслью и руками. Когда она вышила крошечное панно с изображением цветущей ветки парены, то радовалась, как ребёнок, и годилась собой, как в тот день, когда с успехом сдала свой первый экзамен по фехтованию.

Прошёл ещё один месяц, а лорд Туарийский, казалось, совсем забыл о своей, то ли пленнице, то ли гостье. Он никак не проявлял заинтересованности, и это радовало девушку. С другой стороны, она беспокоилась об отце, так и не вспомнив, что с ней произошло после похищения и пребывания в Башне Невест. Элайна хотела сообщить отцу, что жива и здорова и с ней всё в порядке. Она постоянно напоминала об этом доктору Эдару, просила, чтобы он помог отправить в Илларию письмо. Но тот отвечал, что письмо можно отправить только с разрешения лорда, а напоминать лорду о своём существовании девушка не хотела.

Но вот пришло время, которого так опасалась Элайна, и лорд Туарийский сам напомнил о себе. Однажды в полдень, в комнаты, которые занимала девушка, пришёл рослый раб и сообщил, что милорд желает видеть госпожу Элайну. Сердце девушки тревожно вздрогнуло, но она не подала вида, что обеспокоена предстоящей встречей с грозным властелином. Рона тоже встревожилась, хотя и постаралась это скрыть. Она захлопотала вокруг девушки, словно наседка возле единственного цыпленка, поправляя то одежду, то причёску. Когда всё было приведено в порядок, она взяла девушку за руку и сказала:

– Я проведу вас, госпожа. Не бойтесь ничего, сиятельный просто хочет с вами побеседовать. Он всегда беседует с… гостями.

Идя по длинным коридорам, Рона, дорогой, объясняла, как нужно себя вести в присутствии господина, как правильно кланяться, что говорить, о чём лучше умолчать. Элайна слушала внимательно и вроде бы спокойно, но внутри вся трепетала от волнения, словно шла на первый поединок, и половина наставлений заботливой рабыни просто не достигла её сознания.