Женские убеждения

Это было нечестно – что он и здесь первый. В конце концов, мисс Пакман – женщина. Хотя, на деле, у мисс Пакман – голова-кругляшка и ножки в красных ботиночках – не было тех частей тела, которые отличали бы ее от мужчин из ее мира. Груди нет, нет нижней половины с ее сексуальными тайнами, которые могли бы взволновать Пакмана-мужчину (а ему даже не требовалось никакого «мистера» перед именем).

В старших классах Грир иногда сиживала в пиццерии по выходным с двумя-тремя подружками – все такие правильные, послушные девочки, но с определенными эстетическими вывертами, как бы в форме компенсации. Синяя полоса у Грир в волосах была неоновой вывеской, освещавшей тонкие черты лица под ней. Может, Кори Пинто обращал на Грир внимание, а может, и нет. Но Грир и другие на него обращали точно, более того, следили за ним сзади или справа, пока он играл. Лопатки у него двигались, челюсть каменела: полнейшая собранность.

– Что его так занимает в этой игре? – интересовалась Мариса Клейпул.

– Может, помогает сосредоточиться, – предполагала Грир, хотя подлинный смысл вопроса был таков: чем так привлекает Кори Пинто?

Она внимательно следила, как шарообразная мисс Пакман пожирает всех, кто попадает ей в поле зрения. Имеет ли значение то, что это женский персонаж? Грир пыталась не обращать особого внимания на собственную женскую составляющую: это происходило и без ее участия. Тем не менее, у нее успели появиться груди – никто бы уже не сказал, как тот байкер у магазина, что у нее титек – ноль, – появилась тонкая талия и влагалище, которое ежемесячно укромно и изумительно кровоточило, о чем знала только она. О том, что происходит у нее внутри, больше никто не ведал, никого это не интересовало.

Однажды в начале зимы последнего школьного года Грир Кадецки, Кори Пинто и Кристин Веллс выскочили, как и всегда, из автобуса на Вобурн-Роуд, однако на сей раз, когда Кристин отошла, Кори вскинул на спину свой огромный рюкзак, обернулся, посмотрел Грир в лицо и спросил:

– Тебе как кажется, оценки за контрольную Ванденбург поставил по-честному?

С близкого расстояния она разглядела пастельные усики, мягко затенившие его верхнюю губу, и маленький полумесяц на скуле, шрам от царапины. Она вспомнила, что недавно скула у него была заклеена кусочком пластыря – видно, поранился, когда возился с мальчишками.

– В каком смысле по-честному? – спросила она, смущенная тем, что он внезапно с ней заговорил, да еще и с таким напором.

– Весь этот материал про электрические потенциалы этсетера. Ничего из этого в контрольную не вошло.

– То есть тебе пришлось учить лишнее, – сообразила она.

– Я лишнего не хочу, – сказал Кори, и она поняла, что ненужные сведения ему мешают. Так пловцы сбривают с тела все волоски, чтобы ничто не мешало им в воде.

Он без всяких договоренностей проводил ее по дорожке до самого дома.

– Ты хочешь зайти, – проговорила она сухо, без вопросительной интонации, хотя плохо себе представляла, зачем его приглашает и что их ждет внутри. Стоило ей открыть дверь – и навстречу им откуда-то из подвала поплыл знакомый запах.

– Ого, – произнес Кори и рассмеялся.

– Чего, – сказала она сухо.

– Супер-травка родительской разновидности, – отметил он, а она пожала плечами – мол, меня не колышет.

Каннабис у ее родителей был посильнее того, который курили торчки у них в школе. Роб и Лорел покупали свою мягкую марихуану у знакомого фермера и его жены, в Вермонте. Когда-то они иногда брали туда с собой маленькую Грир. Однажды она сидела на кушетке, пока фермер Джон старательно наигрывал на банджо «Лестницу в небеса», тихонько подпевая: «О-о, и мне непонятно…» Рядом с ним Клодетта, его жена, показывала Грир и ее маме тряпичных куколок: чулок, натянутый на свернутые в шар старые носки, и несколько лоскуточков, всех их она звала Нуби и пыталась продавать. Выражение лиц у Нуби было невнятное, смазанное – торчки, накурившиеся высококачественной продукции фермера Джона.

В тот день, когда Кори пришел к ней в гости, марихуана дала толчок разговору. Грир давно уже не ощущала этого запаха среди бела дня, ее расстроило, что именно в тот самый день, когда она привела в дом своего давнего тайного антагониста Кори Пинто, там оказалось вот это.

– Прости, мне просто смешно, – пояснил Кори, принюхавшись. – Я тут у вас, чего доброго, превращусь в пассивного наркомана. Мне того и гляди понадобятся чипсы и «эмэндэмсы», так что подготовь их, пожалуйста.

– Ладно тебе. А почему смешно?

– Как почему? Родители – торчки, а ты такая целеустремленная благовоспитанная барышня. По-моему, смешно.

– Мне льстит, как ты меня описываешь.

– Я не хотел тебя обидеть. Постоянно вижу тебя с проспектами разных университетов. Ты же тоже метишь в «Лигу плюща»[10], да? – Она кивнула. – Похоже, таких у нас в классе только ты да я, – добавил он. – Только мы с тобой.

– Да, – протянула она, смягчаясь. – Мне тоже так кажется.