Женский декамерон

   На другой день приходит молодая дама и говорит: «Да, я знаю, что это ребенок от моего мужа. Не возражаю, если ему будет дана та же фамилия, что и мои дети носят». Удивились все наши работники такому благородству, но потребовали еще свидетелей. Появились свидетели — жильцы квартиры, в которой жил покойный. Да, подтверждают, водил он гражданку такую-то в отсутствие жены и при всех нас как-то на кухне обещал ей развестись и жениться на ней. Видели, мол, как деньги ей давал и как она ему однажды в коробке принесла подарок — было, значит, и общее имущество. Ну, когда и дворник того дома к нам явился, подтвердил, что ходил, носил и так далее, пришлось оформлять отцовство. Тут как раз и ребенок родился.

   Оформили все как полагается, а сами удивляемся возросшему благородству советских людей. Вот человек соблазнил и так трагически покинул соблазненную им женщину, а она родила сына и дала ему отцовское имя, пенсию будет получать на ребенка хорошую, а не пять рублей как мать-одиночка. И все только потому, что кругом оказались такие хорошие, честные, настоящие люди.

   А через месяц мы узнали, что вся орава новоиспеченных родственников «соблазненной и покинутой» выехала вместе с нею в Израиль: оказывается, она накануне родов получила разрешение на выезд вот тут-то они все и оформили! И уж вправду ли ребенок был у нее от покойного или нет — этого мы, к сожалению, никогда так и не узнаем. Пытались мы потом притянуть за лжесвидетельство и дворника, и соседей — но поди докажи! Так и улизнули все от ответственности. А нам об этом случае часто напоминают, чтобы мы не теряли бдительности.

   Не успела Валентина закончить, как на нее налетела Галина, диссидентская жена, или диссидентка, как ее уже тоже успели прозвать женщины. Она вообще поглядывала на Валентину косо, недоверчиво.

   — Позвольте, Валентина! — воскликнула она. — А какие у вас основания считать, что ребенок не был сыном покойного?

   — Да как же! Я вам говорю, что они все в Израиль укатили, смылись!

   — А что в этом плохого?

   — А то, что они к ребенку и к этой «соблазненной и покинутой» прицепились, как вагоны к паровозу — это, по-вашему, хорошо, честно?

   — Значит, они хотели выехать, но просто поставить визу в паспорт, купить билет на самолет и улететь они не могли?

   — Если бы им дали разрешение — пожалуйста, никто не держит!

   — А вы думаете, Израиль им не дал бы разрешения на въезд?

   — При чем здесь Израиль?

   — А у нас могли бы не дать, по соображениям государственной безопасности.

   — Спасибо вам, Валентина, замечательную вы историю рассказали, хоть и насквозь антисоветскую.

   Все улыбнулись такому неожиданному выводу. Но о политике говорить никому не хотелось, поэтому попросили начать рассказ Альбину, чья была теперь очередь.

История пятая,

   рассказанная стюардессой Альбиной и представляющая собой советский вариант «Лолиты»

   Для начала Альбина обернулась к «диссидентской жене» Галине и спросила:

   — Вот вы, Галя, читали такой запрещенный роман писателя Набокова «Лолита»?

   — Читала. Только он не запрещенный, а просто напечатан на Западе. И автор давным-давно на Западе.

   — А надо бы запретить!

   — Ну, Альбина, от вас ли слышу? Неужели вас смущает в книгах то, чем вы занимаетесь в жизни?

   — В жизни меня ничем не смутишь, это верно. А книжку эту я бы за вранье запретила, но не за секс. В этой книжке, девочки, один здоровый мудак со смаком пишет про то, как он у девчонки мать убил, чтобы не мешала ему ею наслаждаться, и как он самой девчонке жизнь испакостил и тоже убил под конец.

   — Альбина, что вы такое говорите! Не убивал герой ни матери, ни дочери. Любовника Лолиты он убил из ревности, а мать и дочь погибли случайно: одна под машину попала, а другая при родах умерла.