Женский декамерон

— «Зоенька, родная! Не надо! Пройдет немного времени, и ты забудешь этого Иуду. Ну, что он тебе давал? Да ничего, только брал и брал». А она молчит и головой качает. Сижу я рядом, обняв ее, и буквально чувствую, как мысли о мести, одна страшней другой, возникают и бушуют в голове моей Зои. И вдруг, я с ужасом вижу, что она начинает улыбаться. Ну, совсем плохо дело! Уж лучше бы плакала… Страшно мне за нее, хуже ведь нет, когда баба увязнет вот в такой любви. Вдруг Зоя говорит совершенно спокойным голосом: «Мне надо позвонить по телефону». Ложится Зоя на диван, ставит телефон рядом с собой и звонит, конечно, Олегу. "Олеженька! — говорит она. — Ты меня вчера ведьмой назвал. А помнишь, что одна ведьма у Булгакова сотворила с квартиркой критика Латунского? Небольшой хорошенький погромчик. Так вот, мой дорогой, Булгакова ты знаешь, а я знаю, как ты любишь свое гнездышко. И при всей своей подлой предусмотрительности ты вчера забыл забрать у меня ключ от квартиры. К счастью, я недалеко, у своих друзей. А тебе ехать с работы больше часа. Этого времени вполне достаточно, чтобы твой намечаемый ужин с подружкой уже не мог состояться: в разгромленную квартиру ты ведь ее не пригласишь? Ну, пока, дорогой. Нет, нет, мне разговаривать некогда, я должна спешить! Пока!» И она повесила трубку, а потом повалилась с хохотом на подушку.

Я перепугалась: «Зойка! Неужели ты это сделаешь?» — «И не подумаю! Но ты представляешь, как он сейчас мчится домой?» — «Представляю и не завидую». — «И это еще не все! Будет еще серия звонков. Обещаю тебе недурной спектакль с запуганным мужчиной в главной роли».

После этого Зойка встала, приняла душ, а потом вышла бодренькая и потребовала ее накормить. А часа через два она снова позвонила Олегу, но уже домой: «Олеженька? Ты знаешь, дорогой, я что-то плохо себя почувствовала после разговора с тобой, вот только сейчас пришла в себя. Так что свою акцию я решила перенести. Ты часиков в семь собирался отправиться за своей студенточкой? Ну, я из-за уголка тебя посторожу, и как только ты уйдешь, так я к тебе в гости и нагряну.

Обещаю, что создам для вас самую уютную обстановочку, какую только смогу придумать! Нет, говорить нам не о чем. Пока, дорогой!» А ближе к вечеру Зойка вовсе расхулиганилась: она каждые полчаса набирала номер Олега, а как только он подходил — вешала трубку. Судя по всему, он из дому так и не вышел, и запланированное свидание у него сорвалось. А перед сном она еще раз ему позвонила и сказала: «Зря ты, Олеженька, судьбе сопротивляешься. И тебе из дома не выйти, и я должна время терять. Все равно ведь тебе некуда деться от того, что я тебе обещаю. Замок сменишь — бесполезно, квартирка-то на первом этаже. Так что ты жди». Он ждал и трясся, пока не оказался в нервной клинике. Тогда лишь она от него отступилась. А вскоре нашла другого и с ним теперь счастлива.

Наташа закончила свой рассказ, и все посочувствовали его героине.

— Да, нежных и добрых мужики любят топтать, — вздохнула Эмма.

— А разве среди женщин таких не бывает, что выбирают мужика, чтобы его мучить? — спросила Ольга.

— Бывает, но редко, — ответила Эмма, — мы отходчивей. Да и не может женщина долго свою жертву перед глазами видеть, чтобы не сжалиться над ней. Как ты думаешь, Наташа, простила бы твоя Зоя своего Олега, если бы она каждый день, скажем, на работе, если бы они вместе работали, видела, как он бледнеет и хиреет?

— Конечно простила бы! Она последнее время и так уже со скрипом эту волынку тянула. Да ведь она это затеяла для того, чтобы обиду изжить и свою привязанность к нему. Если у человека душа с ноготок, то его иначе не проймешь, не покажешь ему, что чужую душу нельзя топтать безнаказанно. А был бы этот Олег человеком, так он бы сам, даже не за прежние мучительства, а за один тот вечер, за ту низкую поступенчатую ложь, волосы бы на себе рвал от стыда.