Женский клуб

Не без некоторого, я бы даже сказала весьма значительного волевого усилия, я поняла, кого имеет в виду Светка. Это была дебелая, рыхлая женщина, на вид лет тридцати пяти, с огромными серыми глазами навыкате, с коротко стрижеными тёмными волосами и настолько белой кожей, что она казалась слегка голубоватой. Это всё, что мне было на тот момент известно, так как по рабочим моментам взаимодействия у нас пока не возникало, а оснований для обычного, человеческого общения было явно недостаточно. К тому же Ольга показалась мне особой замкнутой, холодной и не слишком нацеленной на расширение списка личных контактов. Но в тот день всё изменилось. Мы втроём отправились к Ольге, так как её мама, как раз была на сутках. О да… Оля тоже не имела, увы, собственного жилья. Зато у неё было ценное преимущество перед нами, вернее, даже два: проживающих вместе с ней на одной территории родственников было гораздо меньше, чем у нас со Светкой, и к тому же у этого родственника, то бишь, Олькиной матери, были регулярные, раз или два в неделю, ночные дежурства в больнице, где она работала санитаркой. С того самого первого дня знакомства, мы и подружились. Ольга подкупала своей искренностью, рассудительностью и всегда своим особым, не похожим ни на чей другой взглядом на вещи. Говорила она всегда мало (не то, что мы со Светкой!), и больше слушала. Но если уже решала высказаться, то выделяла главное и излагала самую суть, без излишней болтовни и трескучей примеси. Чем больше я узнавала этого человека, тем больший интерес она у меня вызывала. Будучи дипломированным биологом, работала лаборанткой на кафедре не своего даже профиля и нисколько не переживала по этому поводу. Она стучала на машинке (компьютеры ещё только-только начали завоёвывать пространство и были далеко не во всех учреждениях), правила расписание занятий и отвечала на звонки, ничуть не теряя собственного достоинства. Я очень скоро обратила внимание, что относятся к ней не как к девочке за пирожками, что было, в общем-то, в порядке вещей практически в любом учебном заведении любой кафедры любого города. Но только не в случае с Ольгой. Что-то в ней было, что исключало любое панибратство и фамильярность. Даже заслуженные и именитые преподаватели обращались к ней подчёркнуто уважительно и по имени-отчеству. У неё была своя какая-то внутренняя философия жизни, которой она подчинялась и согласно которой жила. Она была самодостаточна по своей природе до мозга костей. Ей невозможно было что-то навязать или к чему-то принудить. По меньшей мере, такие мысли неизменно возникали, когда Ольга не мигая и очень серьёзно смотрела на тебя своими огромными серыми глазами, ни к селу, ни к городу расположенными будто на чужом, позаимствованным у другой, немолодой бабы лице, с кипенно белой, лишённой малейшего намёка хоть на ничтожную кровинку или слабый румянец кожей.