Женский клуб

Наши дочери шли позади, болтая и смеясь, голоса звучали громко и бойко; они привыкли ложиться поздно. До нас доносились обрывки их разговоров о планах на лето и предвкушении следующего года, когда они наконец-то уедут отсюда подальше. Бат-Шева тоже вышла из синагоги и шагала позади нас вместе с Мими. Она несла на руках спящую Аялу. Мы остановились, и они тоже, с недоумением глядя, чего же мы ждем.

Мы задрали головы и воззрились на небо, надеясь что-то увидеть. Мы так хотели докричаться до Всевышнего, просить его вернуть нас в былые времена, когда город еще был чист и полон возможностей. Но ничего не увидели мы там, наверху. И хотя не ждали всерьез, все же ощутили разочарование. Может, это всего лишь сказка, придуманная, чтобы не дать детям уснуть допоздна.

Только мы махнули рукой и собрались идти, как небо озарилось, словно от вспыхнувшей молнии. Мы смотрели вверх, надеясь увидеть гору Синай посреди пустыни, души всех евреев, стоящих у подножия, как единый народ с одним сердцем, замерший в ожидании сошествия Господа. Мы ждали столбов огня и дыма, пения труб, а потом и полной тишины, в которой эхом отзывались слова Десяти заповедей. Но вместо всего этого мы увидели лишь самих себя.

Был Мемфис на высоком крутом берегу и река Миссисипи, вьющаяся вокруг. Наши дома стояли ровными рядами, внутри горел свет, будто мы были внутри и жили своей жизнью. Были наша синагога и школа, ресторан и кошерная лавка, и другие магазины, в которые мы ходили. Все выглядело в точности так, как обычно, разве что на фоне бесконечной россыпи звезд казалось меньше и незначительнее.

В небе над нами была череда рук: наши предки держались друг за друга, наши бабки, прабабки и так до самих Сары, Ревекки, Рахили и Лии. Мы были частью этой вереницы женщин, были связаны с ними своей повседневной жизнью, шабатами, которые мы готовили, праздниками, которые отмечали, домами, которые создавали. Даже Бат-Шева была там, держась за руку Мими. Но когда мы смотрели по другую сторону этой длинной вереницы, наши дочери были где-то вдалеке, кто-то ближе, кто-то нет, и когда мы тянулись, насколько хватало рук, у нас едва лишь получалось коснуться их.

Не успели мы хорошенько подумать и разглядеть друг друга, как видение исчезло. Мы продолжали всматриваться в небо, надеясь, что нам дадут ответ, укажут путь. Но небеса оставались недвижимы, и мы наблюдали лишь дымку ночных облаков, и серебристый лик луны, и черноту уходящего в бесконечность неба. Мы опустили взор и отправились по домам. Было поздно, и мы устали. Мы уже не доверяли своим глазам.

Очень много людей помогали мне с написанием этого романа

Я хочу поблагодарить моих учителей Школы искусств Колумбийского университета, и особенно Ребекку Голдштейн и Бинни Киршенбаум за их мудрость и поощрение.

Я очень благодарна моему редактору Джил Бьялоски, которая безмерно поддерживала меня и давала бесценные редакторские советы. Николь Араги была настоящим благословением, став моим агентом. Я видела, какие чудеса она творит, сначала в качестве ее стажера, а потом и клиента.

Хочу поблагодарить Дэвида Вольфа за чтение многочисленных черновиков и неизменно честную и глубокую критику.

Мои родители, Линни и Дэвид Мирвис, поддерживали меня в каждом шаге на этом пути. Я благодарна моему отцу за его проницательные советы и за то, что научил меня не отступать, и моей матери за то, что привила мне любовь к историям и поделилась со мной своими. Я также хочу поблагодарить мою сестру Шони Мирвис за чуткость, глубокое понимание предмета и за то, что она всегда рядом; моего брата Симми Мирвиса и невестку Элишеву Каган за моральную поддержку и ценнейшие советы; и мою бабушку Дотти Кац за консультации по вопросам южного диалекта.

И я особенно признательна моему мужу Аллану Гальперу за его бесконечную поддержку и любовь, за острый редакторский глаз, за его предложения, которые дали дорогу новым идеям. Я всегда буду благодарна ему за то, что позволил дамам из кружка «Мы» прожить с нами все эти три года.