Женский любовный роман «Русская душа»

– Да я сама скоро брошу это дело: оно мне совсем не нравится.

– А ради меня бы сделала?

– Ради любимого человека я бы сделала, наверно, все. Но я тебя не люблю.

– Да, конечно, – побежденно умолк Ахмет.

– Скажи, Ахмет, а что бы ты сделал, если б я тебя бросила? Просто взяла однажды и сообщила, что встретила другого…

– Ничего, – равнодушно ответил он. – Пока ты мне не принадлежишь и нас ничего не связывает.

Отношения возникли сами собой, постепенно и продолжались медленно, но верно уже целый год. К тому времени Ильмире уже исполнилось шестнадцать и она, наконец, достигла возраста половой зрелости. Для Ахмета это ничего не значило, но однажды, сидя рядом с Ильмирой на скамейке, он умышленно коснулся ее груди. Ильмира почувствовала его касания, движения его пальцев, но промолчала: ей понравилось.

– Извини, – сказал он после, – я нечаянно.

– Так лапал – и нечаянно? – не поверила Ильмира.

– Я больше не буду, – виновато пообещал он.

А она была бы не против – наоборот, ей было очень приятно, что «этот чурка», как она его часто называла, шарит у нее именно «там», по ее телу в те минуты пробежала волна легкой дрожи. Ахмет же почувствовал невероятное облегчение: наконец-то ему удалось потрогать этот соблазн, дразнивший его уже год. Но больше он действительно не трогал Ильмиру.

Ахмет, воспитанный «по писанию», в духе патриархальной морали, требовательно по отношению к себе соблюдал мусульманский кодекс морали и для него очень важен был тот способ поведения, который Коран определяет как целомудрие. То, что он дотронулся до груди Ильмиры, целомудрие исключало. Посторонняя женщина, как гласит Коран, существо скверное, ее нельзя не то что касаться, а даже и просто смотреть на нее, не опустив глаз. Соблюдение догматов религии провозглашается моральной обязанностью, долгом мусульманина. Несоблюдение догматов ислама и его обрядов расценивается как безнравственность. Поэтому такой правильный мусульманин, как Ахмет, не имел права поддаваться соблазну, а как верующий человек он вообще не должен был обращать внимания на чужие женские прелести. Ахмет совершил «харам» – запрещенный в исламе поступок: он прикоснулся к запрещенному предмету, что, по мусульманским представлениям, вызывало гнев аллаха и влекло за собой совершения омовения, дабы получить ритуальную чистоту. Однако, совершенно неожиданно для себя, Ахмет не стал ничего делать – напротив, не хотел мыть свои руки, трогавшие Ильмирины прелести.

На школьной перемене Настя и Ильмира тихонько разговаривали у окошка.

– Как у вас с Ахметом? Встречаетесь?

– Иногда. Бывает, раз в месяц, бывает два, а бывает, что по три месяца не видимся.

– У вас ничего нет?

– Ну… Он мне нравится, конечно, у меня к нему чувство, даже похожее на любовь. Но не могу сказать того же о нем. Мне кажется, он смотрит на меня, как на ребенка.

– Вы не спали?

– Нет. Мы даже не целовались. Вообще он какой-то странный: мы год знакомы, а он меня всего однажды потискал, и то извинения попросил. За что извиняться-то?

– Ясно: значит, ничего серьезного! – воскликнула Настя и махнула рукой. – Чтобы в его годы, да еще южанин, и не положил в постель нашу девочку!.. Так не бывает!

– Настя, не забывай, что при нашей разнице его можно привлечь за растление!

– Так он же с тобой ничего не делал… – Настя удивилась.

– Неважно. Что ему вообще, большому дядьке, может быть нужно от малявки?

– Слушай, Ильмирка, а приходи ко мне в воскресенье. У меня у мамы день рожденья, соберутся гости из числа родственников, будет и мой двоюродный брат. Ему двадцать лет, он только из армии пришел – познакомлю!

– Не надо, – категорично отвергла Ильмира. – У меня есть Ахмет…

– Белевич и Тенешева! – раздался голос учительницы, – вы что, звонка не слышали? Урок начался…

Прошел еще один год. Ильмира блестяще закончила школу – на серебряную медаль. Потом был выпускной, на котором присутствовал и Ахмет. Он молча и спокойно наблюдал за тем, как Ильмира зажигает в танце и не стесняясь прижимается к парням всем телом. Ее движения были раскованны и смелы. Она могла и присесть, и ногу запрокинуть, и юбку задрать, так что среди ночи Ахмет утащил ее с праздника и привез в ресторан, где заказал бутылку шампанского и столик на двоих.

– А разве мне можно пить? – уточнила Ильмира.

– Но ты не мусульманка… – вяло ответил Ахмет.

– Это верно, – согласилась Ильмира. И пригубила бокал пенного напитка. Ахмет сидел с суровым лицом.

– Что с тобой, Ахмет? – обеспокоенно спросила девушка.

– Знаешь, Ильмира, я посмотрел, как ты чувствуешь себя с мальчиками, как ты себя с ними ведешь… Сама ты девочка красивая, фигура у тебя хорошая, грудь – все при тебе… Скажи, ты девственница или нет?

Ильмира чуть шампанским не подавилась.

– А что? – загадочно поинтересовалась она.