Женский роман. Утопия

Лянская потребовала заведующую. Заведующая пришла минут через двадцать. Она сказала, что Лянская может не беспокоиться за свои деньги, они у нее есть. Это государственный банк, и вклады ее гарантированы государством. Сегодня все побежали снимать свои деньги со счетов, а через неделю все побегут обратно. Лянская, если только через неделю она не передумает, сможет снять все свои деньги, какие только хочет иметь, хоть в рублях, хоть в юанях. В настоящий же момент она может пройти через вон ту дверь, через которую она вошла, и снять в банкомате на входе столько денег, сколько технические возможности банкомата допускают снять за один раз, то есть в шестьдесят раз меньше, чем собиралась. После чего карточка ее будет временно заблокирована на срок, равный упомянутой уже неделе.

Лянская из всего этого поняла, ровно обратно сказанному заведующей, что ее денег у нее нет. Скрипнув зубами, она вышла из банка.

* * *

Ну вот, перед тобой Невский проспект и вся жизнь. Времени у тебя — завались, денег у тебя нет. Куда ты пойдешь?

Лянская пошла домой.

Дома ей показалось, что она никуда не уезжала. Соседей не было, потому что был будний день. Лянская сходила в душ, надела халат, не нашла чай и выпила кофе, положив две ложки вместо одной.

Все условия игры заданы на первой полстранице нашего романа — рекомендую. Лянская избегала думать; не с чего ей и сейчас рыдать о загубленной жизни; в прошлом у нее не было ничего; в настоящем у нее была — работа. И квартира — комната то есть в квартире. Комнату отметаем сразу; она может быть и стоила не меньше, как минимум — столько же, сколько денег не выдали сегодня ей в банке. Но комнаты не продавались. Ипотека не действовала. Встречки висели полгода, превращаясь на глазах в вечные разлуки. А вот работа.

Лянская решила сходить на работу, чтобы навести по интернету справки о банках — других, и об условиях кредита в этих других банках. Точно так же мог поступить и Кроп, когда его жене потребовалось разрулить с недвижимым имуществом, вместо того, чтобы впираться в рабочее время к Ирине Петровне, что повлекло за собой цепь обстоятельств, перевернувших ее ритм и быт, — вот всё, что подумала Лянская, пока переодевалась обратно. Не много. Но Кроп не любил интернета. Возможно, поэтому он был сейчас в Швеции — вместо Украины, в которой тоже побывал, как собирался, а как и зачем он оттуда переместился, не представляет для нас никакого интереса.

Лянская же, не имея таких предпочтений — она воспользовалась бы и телевизором, если бы телевизор мог сообщить ей то, что было ей необходимо, а не гнать разведенную муть о том, в чем можно ясно убедиться оглянувшись, — направилась туда, где собиралась впервые нарушить не собственный принцип, но правило, которое глубже принципов, потому что исходит из потребностей, а не из деклараций, — даже не обратив на это внимания.

На работе все удивились, увидев Лянскую, разрубившую пополам свой отпуск, потому что отпуск в риэлтерской конторе всего две недели, потом ты можешь взять себе еще две недели, когда-нибудь в феврале, и никто не прерывает его на середине чтоб посмотреть, как там без него дела, все приходят день в день и толкутся на входе с сигаретами, хвастаясь краткосрочным минувшим так, как будто бы оно в настоящем, хотя настоящее у них совсем другое, — разве что шеф, а Лянская, пока что, была не шеф. Но вошла она как шеф. Поздоровавшись, она прошла в свою комнату, которую никто не занимал, что могло послужить доказательством ее высокого положения там, куда ее положили, включила компьютер и час знакомилась с обстановкой за минувшую неделю, а попутно с тем, что раньше знать ей было не необходимо.

Через час она выключила компьютер. Всё было ясно. Выйдя из своей комнаты и через общую приемную она прошла в кабинет шефа, который был на месте. Это был хороший шеф. Позволим себе это сентиментальное отступление, потому что последний раз нам представляется этот случай. Он сделал то, что только обещал прошлый шеф, который собирал всех сотрудников и парил всем мозги о том, что контора — дом родной, и даже больше, потому что дом можно продать, а конторе ты изменить не можешь, которая тебя не забудет и с повышением своего благосостояния твоим трудом и пе-пе-пе-пе-пе и туру-ру. А однако сдрыснул. А этот не парил мозги, но повысил зарплаты. Не очень сильно, и только в последние пару лет Лянская могла относить в банк действительно крупные деньги — около шести тысяч долларов в год, что и составило большую долю той фиктивной относительно суммы — а относительно нее в этот момент означало то, что в любой другой раз абсолютно, — которую ей сегодня отказались выдать.

У шефа она провела двадцать минут, после чего вышла и, попрощавшись с сотрудниками, пошла домой.

Лянская уволилась. Никто ее не увольнял, сама уволилась.

* * *