Женский улучшайзинг

Ах да. Всякие детские серии декоративной косметики типа «Золушка» и «Моя маленькая пони» у девочек школьного возраста авторитетом не пользуются, поверьте. Будьте готовы купить ей настоящую, «взрослую». В противном случае ребенок все равно найдет, где и как косметику достать, просто вы уже не сможете повлиять на процесс. И неизвестно чем в первый раз в подъезде она накрасится, и сколько потом будет стоить лечение последствий.

«Мокрая химия»

Следующую попытку капитального улучшайзинга внешности я предприняла только года через три. После переезда и перехода в другую школу.

Да. Родителям дали новую квартиру. Очередь на улучшение жилищных условий, в которую они встали при рождении моего младшего брата, наконец-то подошла. Всего через десять лет. Нет, очередь подходила и раньше, но до смотрового ордера (а иногда и после), постоянно что-то срывалось, и нас откидывали обратно. Проблема была еще и в том, что мой папа – очень деликатный и воспитанный человек и, несмотря на достаточно высокую должность и серьезное место работы, не мог пойти и стукнуть кулаком по столу. Мама-то как раз периодически подзуживала его это сделать. В смысле – пойти в горисполком и стукнуть кулаком. По столу или по физии того, кто снова отдал наш ордер другим. Когда папе надоедало слушать мамин зудеж, и он понимал, что не отвертеться никак – брал отгул, надевал импортный костюм и галстук, клал во внутренний карман красную книжечку-удостоверение и шел на прием в жилищную комиссию. Там его встречали со всем почтением. Усаживали на мягкий стул, при виде книжечки предлагали пересесть в кресло и наливали коньяк. Дальше шел дружеский разговор, как тяжело живется горисполкому. Опять пришлось отдать квартиры бедным сиротам, которым по выходе из детского дома полагается внеочередное жилье. Под «Арарат» пять звездочек обсуждалась международная обстановка, потом беседа переходила на вопрос кукушек-матерей, которые бросают своих отпрысков на шею государства, а горисполком должен все это расхлебывать, отказывая в законном праве на жилье таким уважаемым людям, как мой отец, который стоит на страже безопасности страны на международной арене. Папа понимающе улыбался, вздыхал и жал на прощанье руку. В коридоре уже нетерпеливо ждали своей очереди возрастные сироты с золотыми зубами, могучими усами и в трескающихся на пузах рубашках из дефицитного нейлона.

Но вот наконец то ли сироты закончились, то ли просто звезды сошлись, и мы переезжали из двушки в трешку в новостройке. Тоже в панельной многоэтажке, но не в простой, а по чешскому проекту. С улучшенной планировкой: двумя лоджиями, большой кухней и даже подсобной кладовочкой, куда можно складировать весь с трудом нажитый, но временно ненужный хлам. Дом был на отшибе города. Далеко от станции, далеко от бабушки, далеко от моей школы. Но кладовка и большая кухня, а также появившаяся возможность обустроить себе нормальную спальню, а не мучиться каждый день с раскладным диваном, так воодушевили родителей, что они все недостатки воспринимали со смехом и даже энтузиазмом. Далеко папе утром на работу? Ничего, есть короткий путь к электричке. Двадцатиминутная прогулка через лес дважды в день – не это ли самый быстрый путь к абсолютному здоровью и долголетию? Школа у нас с братом будет новая. Современная, а не убожество с треснувшим линолеумом и крысиной столовой. Что касается бабушки и того, что ей будет трудно приезжать к нам каждый день и контролировать жизнь семьи… Вот тут-то и заключалось основное счастье. Особенно папино. Мне кажется, в его глазах отдаленность нового жилья от любимой тещи и была главным козырем этой новостройки.