Женский ум в проекте жизни

В том случае, если он находится в таком контексте, где нет никаких взаимно согласуемых между собою возможностей, позитивный индивид в состоянии пикового переживания реализует отсутствие: таким образом, он «уничтожает». Он никогда не уничтожает явным добровольным действием, но только акцентируя свое отсутствие, наводя золотые мосты к комплексу и фиксированности другого, и он знает, что уничтожает этого другого. Он сознательно заключает фиктивное соглашение в соответствии с параметрами социальных стереотипов, он применяет только эти стереотипы, обходя молчанием функциональные измерения бытия; он бывает причастен им не семантически, а только словом, знаком, потому что бытие не присутствует в данном контексте.

Если побег не укоренен в своей лозе, то ничего уже нельзя поделать. Пока этот побег еще жив, я могу надрезать его, чтобы посмотреть, может ли он вырасти заново, если на дворе подходящее время года; но если побег виноградной лозы уже засох, был срезан больше недели назад и пролежал под солнцем, уже ничего не поделать. Пиетизм и ассистенциализм – это начало беспорядка. Между тем субъект, пребывающий в состоянии благодати, постигает реальность в самом себе, а потому он не имеет исторической памяти; он сообразуется не с тем, как было прежде, но только с тем, как обстоит дело теперь.

Историко-экономическая практика не представляет трудностей, когда человек знает это состояние света или имеет опыт единения с бытием в себе через свое онто Ин-се. Полное доверие логико-исторического «Я» направленностям своего индивидуального онто Ин-се позволяет ему достичь просветленного состояния, некоего всеведения в деятельном контексте своего существования; он знает, куда он желает прийти, где ему нравится быть, где будет для него прибыль.

Он обладает способностью познания на априорно-чувственном уровне; его сознание основано на психологии бытия, его здесь-бытия, а не на стереотипах, закономерностях лингвистики, культуры, чувственности; он может познавать то, что имеет отношение к его экзистенциальной антропоцентричности.

Он есть некая точка, и из точки, где он находится, он познает все, что его касается, на любом удалении. Он не имеет нужды вступать с вещами в прямой контакт или видеть их: он знает любой предмет, имеющий некое отношение к его здесь-бытию, будь то добро или зло, преимущество или опасность для него. Это знание он приобретает, пользуясь сознанием, которым потенциально наделена уже биологическая природа человека, – тем предельным, трансцендентным чувством, присутствие которого служит подлинным оправданием способности нашего уха слышать, глаза – видеть, кончиков пальцев – осязать. Это врожденное сознание, лежащее в основании молекулярных и нейронных структур отличных друг от друга органов чувств (обоняние, слух и т. п.). Субъект просто полностью восстанавливает в себе это первичное сознание, которое впоследствии обнаруживает себя как экстероцептивное[115].

Знание подобного рода есть конечная стадия развития потенциала. Оно начинается с момента биологического развития, проходит прогрессирующий аутоктиз и достигает силы, равной единице. Следовательно, субъект становится способен к ясновидению: его логико-историческое «Я» оказывается в состоянии пользоваться тем сознанием, которое уже присутствовало в нем, но прежде он не знал, как с ним обращаться. Мы имеем здесь дело с естественными следствиями причин, которые предположены самой природой и которые – если осуществлять их в «Изо», в константе предусмотренного природой порядка – с очевидностью приводят именно к этому результату.

Монитор отклонения отсек нас от земного рая; состояние же благодати есть Эдем, способность в полной мере пользоваться самим собою с полноценной технически-рациональной оперативностью. К сожалению, по причине монитора отклонения мы выстроили себе бесконечное множество стереотипов, которыми объясняем свое нежелание сделаться разумными и которые служат нам панацеей, избавляющей нас от необходимости быть самими собой. Мы создали себе цивилизацию, лишающую нас возможности достичь в чем бы то ни было эффективности существования, и всеми способами, даже ценой жизни, защищаем те узы, которые препятствуют нашему возвращению в естественный рай, задатки для которого дарованы нам от природы.

Религия своим вмешательством многократно усилила этот отрыв, потому что для восстановления природной цельности она требует от нас обращения к другому, к чему-то вне нас, а потому она лишь усиливает отчуждение.

Между тем, это сознание развивается в порядке непрерывно осуществляемой, активной эволюции; природа не делает скачков, и к полноте бытия ведет воплощение деятельностного континуума. Прибавляя сюда «внешнее», религия уводит нас в сторону от нашего здесь-бытия. Всякое бытие возможно, только исходя из моего бытия «здесь и сейчас»; благодаря ему всякая реальность становится чудом.