Женское лицо СМЕРШа

На следующий день к институту подъехало несколько грузовиков, и студентов куда-то повезли. Оказалось, их направили рыть окопы и противотанковые рвы. Уезжали вечером. Начальство обещало по приезду напоить их чаем. Ночь застала будущих «землекопов» в какой-то деревне. На ночлег остановились в сельском клубе. Встречали москвичей завклуба и председатель сельсовета.

На полу были набросаны солома, сено и хвойный лапник, а сверху желто-зеленую мягкую перину укрывали солдатские плащевые накидки. Стекла в некоторых оконных рамах отсутствовали, что позволяло гулять сквознякам. Молодая рабсила, в основном девичья, сильно продрогла, но всё равно все повалились на «перины» — отдохнуть. Ребята сразу закрыли источники сквозняков подсобными средствами: кусками картона, девичьими платками и листами невесть откуда-то добытой ржавой жести.

— Как же можно согреться в этом «замке»? — громко проговорила Лида.

— Девчата, не переживайте, согреемся, прижимайтесь только плотнее друг к другу, — инструктировала комсорг групп Людмила Пили-пенко. — Кровь у нас ещё не остыла.

— А где же чай? — спросила одна девушка. — Ведь начальство обещало.

— Обещают быстро, выполняют медленно, — ответила Лида. — Обещание порядочного человека становится обязательством. А тут что? Если не можешь исполнить свое обещание, то не надо давать его.

Ее поддержал многоголосый галдеж группы.

Комсорг стала искать ответственных за прием группы московских студентов, но так и не нашла. Как сквозь землю провалилось начальство…

Утром, правда, покормили и напоили чаем и молоком.

Прямо за селом уже работали люди.

Студентам дали задание прорыть ров на участке сто метров длиной и глубиной до двух метров. Застучали лопаты, кирки и топоры. Приходилось разбивать сухие глыбы засохшего до твердости камня глинозема, рубить розоватые корни деревьев, а уже потом пускать в ход лопаты.

Мимо студентов-оборонцев проходили еще живые свежие части на запад, а оттуда возвращались отвоевавшие.

— Ну что там, как там? — спрашивали студенты у ковылявших или перемещавшихся на повозках, изможденных, измазанных непонятно чем, почерневших от пороховой копоти и лёса, с потухшими глазами раненых.

— Плохи дела. Пекло, сплошной ад там. Немец прёт на Москву. Уж больно силища большая…

Именно такие ответы в основном получали студенты, и настроение сразу же понижалось, хотя лопаты не давали растворяться в душе нигилизму и пессимизму. Почему-то вера в победу над фашистами гасила сплин и уныние у юношей и девушек, хотя в Москве происходило всё до наоборот. Потоки людей, особенно в середине октября, устремлялись по шоссе Энтузиастов, потом по Нижегородскому шоссе на Восток. Москва убегала в эвакуацию. Москва не верила заверениям своего партийного чиновничества.

А тут на подступах к столице студенты верили в иной исход. Каждый штык лопаты с вынутой землей, казалось, приближал страну к победе.

«Именно наш противотанковый ров, — легко рассуждала Лида, — остановит не один вражеский танк. Немцам придется обходить неприступный вал, жечь горючее, тратить драгоценное для сражения время. Это всё на руку будет красноармейцам. Значит, мы помогаем нашей защитнице — Красной Армии».

Через две недели коллектив студентов МИИТа, в который входила и Лида, заменили другие группы землекопов.

Миитовцев бросили на другой фронт — тушить зажигалки, которые причиняли много вреда городу своими пожарами. Чердаки со стропилами и перекрытия стен в довоенной Москве были в основном деревянные, что было опасно при бомбежках зажигалками. Немцы учитывали и этот строительный фактор.

ВОЗДУШНЫЕ НАЛЕТЫ

13 июля 1941 года командир 8-го авиакорпуса генерал Вольфрам Фраер фон Рихтхофен высказал мнение Гитлеру, что воздушный налет на Москву, имевшую свыше четырех миллионов жителей, ускорит катастрофу русских. На следующий день после этих слов генерала, фюрер поддержал его намерения и развил мысль о необходимости бомбардировки советской столицы, «чтобы нанести удар по центру большевистского сопротивления и воспрепятствовать организованной эвакуации в восточном направлении русского правительственного аппарата».

Накануне этих событий подготовленной директивой № 33 «О дальнейшем ведении войны на Востоке», подписанной фюрером 19 июля 1941 года, он пригласил к себе в канцелярию Германа Геринга — шефа люфтваффе.

— Медлим мы с бомбардировкой Москвы. Почему? — Гитлер 102 уставился немигающими глазами на своего подельника по авантюре.

— Собираем силы, мой фюрер, в мощный небесный кулак, чтобы обрушить его на большевистскую столицу с неба.