Женское лицо СМЕРШа

И плохие дела в житейских событиях и хорошие имеют одну особенность — они со временем заканчиваются. Для наших героинь Лидии Федоровны Ваниной и Зинаиды Сергеевной Журавлевой (Шепитько) военные особенности тоже прекратили свое существование.

После войны в Крюково встретились подруги: Лида Ванина приехала со своим кавалером Малоземовым Виктором Павловичем — в отпуск, а Зина Шепитько — с супругом Вениамином Сергеевичем Журавлевым совсем, рассчитавшись с органами и армией.

Сначала приехала Лидия Ванина. Она родителей не удивила, так как в письмах писала, что встретила человека, которого видит спутником своей дальнейшей жизни. Лида даже прислала фотографию Виктора.

Родители спокойно встретили это известие. А когда пара приехала в Крюково, сделали всё, чтобы сыграть достойную свадьбу.

В ноябре 1945 года появилась в Крюково и Зина со своим супругом Вениамином Журавлевым.

Решили отметить встречу в просторном доме у Ваниных. Пригласили институтских друзей и подруг из группы. Их оказалось совсем мало. Многих забрала с собой в вечность война.

Подняли рюмки и фужеры за память о погибших людях: за отца Зины Сергея Ивановича, расстрелянного немцами в период недельной оккупации Крюково, и за однокурсников, оставшимися на полях сражений.

Потом Зина Журавлева-Шепитько вместо тоста прочла стихотворение Анны Ахматовой, написанной ею в 1942 году в Ташкенте. Читала она здорово, чеканя правдивые и обжигающие мужеством слова поэтессы:

Мы знаем, что нынче лежит на весах

И что совершается ныне,

Час мужества пробил на наших часах,

И мужество нас не покинет.

Не страшно под пулями мёртвыми лечь,

Не горько остаться без крова,

И мы сохраним тебя, русская речь,

Великое русское слово.

Свободным и чистым тебя пронесём,

И внукам дадим, и от плена спасём

Навеки!

Навеки! — закричали собравшиеся и подняли граненые стаканы, рюмки и фужеры, что собрали, за эти слова, составившие недавно смысл, стержень, основу их жизни и существования на войне.

Были и смех и слезы, водопады воспоминаний обрушивались на головы встретившихся друзей, анекдоты и тосты за тостами.

Опьяневший, один из бывших студентов Федор Горлов, решил сверкнуть «мудрым» анекдотом. Но компания шумела, разговаривали все и сразу.

— Послушайте, послушайте, — захлопал в ладоши Федор, вызвав на мгновение затишье. — Дружили парень с девушкой. В один прекрасный момент парень предложил девушке выйти за него замуж. Она согласилась, но только с одним условием:

— Я буду уходить от тебя один раз в году.

Парень подумал и согласился.

В скором времени они стали мужем и женой. Жили счастливо. Один раз в году жена уходила на один день. Муж сначала не придавал этому значения, но потом его разобрало любопытство.

И вот настал день, когда жена собирается от него уходить. Муж начинает за ней следить: и видит, как его жена приходит в лес, превращается в змею и начинает шипеть.

Так давайте выпьем за то, чтобы все жены шипели только раз в году и только в лесу!

— Выпьем, выпьем, хоть и говорят, что водка — наш враг. Но кто сказал, что мы боимся врагов! — закричал незнакомый парень, с которым приехала миитовка Вера Соколова.

Сокурстницу Надежду Прохорову опекал за столом ее кавалер с розовым шрамом на правой щеке. Звали его Прохор Приходько. Оказалось, эту отметину солдатского мужества он получил в Сталинграде. Никто из сидевших гостей за столом не был в пекле этого знаменитого города на Волге.

— Расскажите, как там было? — неожиданно задала вопрос Вера Соколова.

— Что может сказать рядовой? Могу сказать только то, что я видел в оптический прицел своей снайперской винтовки, — скромно ответил бывший солдат.

— Шрам оттуда? — кто-то из гостей снова обратился к нему.

— Да, визави промазал! Чуточку не хватило фашисту, чтобы отправить меня к праотцам. Но я его все же добил в тот же день.

Потом он разговорился о том, что некоторые командиры мало заботились о быте своих подчиненных.

— О солдатах надо думать, когда они дух не испускают, — продолжал он длинным монологом. — А вообще грохот канонады у меня до сих пор стоит в ушах, не проходит. В Сталинграде даже собаки не выдерживали орудийного лая. Они только тявкали на непривычные звуки и массово бросались в Волгу, чтобы удалиться от этого ада — переплыть на другой берег реки. В общей могиле вермахта — Сталинграде сгорели надежды Третьего рейха на победу над Россией.

Поразила меня еще одна картина. Мощь нашей контрпропаганды. На немецком языке в момент затишья вдруг наш диктор обращался к немцам с такими словами: «Каждые семь секунд здесь в Сталинграде умирает немецкий солдат!» Потом мощный динамик передавал звук метронома. Я видел реакцию немцев «с близкого расстояния» — через окуляр на карабине. Они затыкали фуражками, пилотками уши, озирались по сторонам, и на лицах появлялась гримаса страха.