Женское образование в России

Иными словами, создавая институты на средства дворянства и для его нужд, правительство предельно ограничивало его участие в институтских делах, ставя их под свой жесткий контроль. Государственно-бюрократические интересы и интересы «первенствующего сословия» здесь весьма резко расходились, и, как видим, чем дальше, тем больше. С 1867 г. в институтских советах вообще уже не было представителей дворянства.

В том же 1867 г. казанское и саратовское дворянство, отметив не без негодования, что дворянское сословие вовсе отстранено от надзора за воспитанием девиц в институтах, ходатайствовало о введении своих представителей в состав институтских советов. При этом саратовское дворянство просило предоставить ему в лице губернского предводителя права попечительства над институтом «по примеру Демидова в ярославском лицее и Лазарева в Институте восточных языков».

Оба ходатайства были отклонены. В ответе же саратовскому дворянству было сообщено следующее: «Русское дворянство в лице таких своих представителей, как Демидов, Безбородко, Лазарев и многие другие, жертвовало громадные суммы на пользу просвещения, созидая лицеи, институты, кадетские корпуса, но местное дворянство, сколько известно, никакого участия не принимает в управлении этими заведениями: благодарное потомство сохранило лишь за ними имена их основателей, а правительство удержало за собою право управления этими заведениями, как и прочими» [94, кн. 3, с. 345].

После известного рескрипта Александра II на имя министра народного просвещения графа Д. А. Толстого от 25 декабря 1875 г., в котором император признавал «несоответствующим цели» прежнее устройство управления народными училищами и призывал дворянство «стать на страже народной школы» [63, с. 76—77], дворянство Казанской, Саратовской и многих других губерний вновь обратилось с ходатайствами о предоставлении ему большего участия в делах женской школы Мариинского ведомства. Но и на этот раз оно получило решительный отказ.

Зона общественного участия в сфере образования к этому времени уже была четко очерчена. Общество, в том числе и дворянство, допускалось в училищные советы начальных народных училищ, в попечительные советы министерских женских гимназий, т. е. в управленческие структуры общественно-государственного сектора образования. Но в его государственный сектор, к которому принадлежали мужская средняя и высшая школы, а также женские учебные заведения Мариинского ведомства, вход общественности был заказан.

В этом отношении женские институты в рассматриваемый период сделали крупный шаг назад. Реформаторские тенденции, заложенные К. Д. Ушинским в других сферах деятельности институтов, продолжали сохраняться, но в области управления этими учебными заведениями они были сломаны и заменены акциями откровенно контрреформаторского толка.

ОБЩЕСТВЕННОЕ ОБСУЖДЕНИЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬНОЙ БАЗЫ И ПРОБЛЕМ СРЕДНЕГО ЖЕНСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ

С приходом к управлению Министерством народного просвещения в 1861 г. видного деятеля либеральной бюрократии А. В. Головнина законотворческая деятельность в области образования резко интенсифицировалась. При А. В. Головнине были проведены главные школьные реформы 1860-х гг.: в 1863 г. принят Устав университетов, в 1864 г. – Устав гимназий и прогимназий и Положение о начальных народных училищах.

Новой, отличительной чертой «головнинского периода» руководства министерством, как отмечал С. В. Рождественский, «была широкая гласность, привлекавшая образованное общество к обсуждению важнейших преобразований по народному просвещению». По распоряжению министра помещались в журнале министерства и печатались отдельными книгами и брошюрами: выдержки из отчетов попечителей учебных округов и ревизоров о состоянии учебных заведений, проекты и предложения по учебной части, официальные и частные мнения и отзывы о них, сборники различных материалов, обзоры занятий совещательных органов министерства. В то же время было начато издание «Сборника постановлений» и «Сборника распоряжений по Министерству народного просвещения», заключающих в себе богатый материал по истории просвещения в России в XIX в., по сути, оставшийся вне внимания историков [153, с. 397]. В целом, такой широкой гласности и такого широкого сотрудничества с общественностью не было в 1860-х гг. ни в одном другом российском министерстве и ведомстве.