Женское оружие

На Аринкин взгляд, выходка Аньки такого уж сурового наказания не заслуживала, но слова Анны Павловны дали понять, что было в ее собственном прошлом что-то тяжелое и трудное, от чего она и сорвалась, будто поступок дочери содрал присохшую корку с очень давней и очень болезненной раны. Впрочем, хоть и удержала Аринка боярыню, не дала погубить девчонку, лишить будущего, Анна-то во многом права была! И не только как боярыня, как мать – тоже права. Жалость да материнское всепрощение могут тут нешуточной бедой обернуться, и в первую очередь для самой девки – уж больно боярышня своенравна. Такая и род сдуру опозорит, и себя погубит, коли не образумится. В Турове-то у нее тем паче глаза разбегутся, там ведь только оступись, особенно если на виду будет…

А еще Аринка почувствовала: вот она – властительница… и через дочь перешагнет, коли та во вред роду поступит. Когда утром Анна устроила девкам нагоняй, она тоже сердилась, но не так, скорее нарочно их строжила, а тут… Вспомнились боярин Корней с Аристархом – такие же… Но то мужи, а оказывается, и жена тоже так может. Еще вчера поняла – боярыня Анна Павловна весьма не проста, а сегодня убедилась окончательно.

Впрочем, что тут просто и кто тут прост?

Накануне, когда переправлялись через реку да въезжали в крепостные ворота, сердце зашлось от предчувствия – вот она, новая жизнь. И неважно, что внутри будущей крепости перекопано все, бревна кучами навалены – оно и понятно, стройка в разгаре. Гринька успокаивал: дескать, в посаде почище будет. Но Аринка только отмахнулась тогда – стройка рано или поздно окончится, грязь уберется и будет здесь… Ох, даже представить удивительно – крепость с высокими стенами, с башнями. А внутри – дома. И тоже невиданные. Вот казарма – новое слово, а запомнилось и даже понравилось своей необычностью, а уж девичья изба-то… Это ж надо – даже девок здесь учат!

И братья, и Илья в один голос говорили, что крепость устроил Михайла, и все остальное вокруг измыслил тоже он. Аринка диву давалась: как же так? Не по летам разумен отрок, но все равно мальчишка же еще, братьям ее ровесник – и все это строит? Ну не сам, конечно – велит строить, но это еще труднее, чем самому делать. И ведь не дед его научил. Корней Агеич в крепости бывает только наездами, хоть внука и наставляет – преемника в нем видит. В Ратном Аринке, впервые оказавшейся в воинском поселении, все было внове, но чувствовалось, что там все устроено старым обычаем, а в крепости как-то по-своему, совсем уж непонятно. Собиралась-то она в дальнее село, затерянное в лесах, а приехала… Сама еще не знает куда, но уж точно не в тихое захолустье.

Вот и Анна тоже ее удивила. Хотя и по рассказам братьев, и по тому, как уважительно отзывался о матери Михайлы Илья, Арина уже заранее ожидала от встречи с боярыней чего-то необычного, и не ошиблась. Не юна была Анна Павловна – как-никак мать пятерых детей, но хороша собой, сразу чувствуется – любой молодухе не уступит, а по повадке – княгине впору. Не всякая княгиня столько власти имеет, сколько она в Михайловом городке. А как держит себя! Если бы не бабкина наука, Аринка и не заметила бы, какое смятение вчера вызвал у боярыни их приезд. Даже и не приезд сам по себе, а то, что Андрей о них так заботится. Хоть и ожидаемо оно было после того, как их принимали в Ратном, но все равно странно: уж больно все всполошились. Ну ладно, ратнинские кумушки рты пораскрывали, но родня-то Андреева отчего так дивится и беспокоится, хоть вроде бы и не против? Корней Агеич так даже и обрадовался, когда убедился, что она не ворожея. Да чего там – обрадовался! Пообещал вон дочкой назвать, если сладится у них. С чего бы это так? Чужачку, которую увидел первый раз… Сразу-то, оглушенная всем, что случилось, она и не задумалась об этом, а теперь…

«Вызнать бы, что все-таки с Андреем случилось-то, ведь неспроста это все, ой неспроста… И Илья тогда в обозе разговор сразу на другое перевел, когда спросила его, отчего Андрей не женат. И относятся все к нему странно как-то. Непохоже, что только из-за того, что нем и увечен, иное тут».