Но, как ни велико было ее удивление, ни голосом, ни выражением лица она этого не выдала.
— Ну что ж, значит, не чужие вы нам теперь, — и кивнула Андрею. — Не волнуйся, устроим мы твоих подопечных. — Обернулась к гостье: — Я вижу, Арина, с тобой не только сестренки твои приехали.
— Да, это дед Семен и Ульяна — холопы наши бывшие. Мы им вольную дали, но они с нами ехать решили: нас вырастили, а сейчас своих родных потеряли. Так что мы теперь одной семьей жить будем.
И завертелась суета: набежали отроки дежурного десятка, подхватили узлы со спасенными пожитками, поволокли их в девичью. Холопка постарше увела деда Семена с Ульяной: им в горнице с хозяевами делать нечего, но устроят их не хуже остальных. Пусть тоже отдохнут, силы, чай, не молодые, вымотались за несколько дней пути.
— Дочь моя сейчас покажет, где ты с сестренками первое время поживешь. Пока осмотритесь да расположитесь, как раз и банька вам будет готова — с дороги помыться. Пирогов и молока детишкам прямо сейчас принесут — проголодались ведь, да и ты тоже перекуси немного, а уж вечером, когда девчонки спать улягутся, мы с тобой и поговорим.
«Вот после этого я и решу, что с тобой делать», — осталось непроизнесенным, но от этого не менее понятным обеим женщинам.
Телега с пожитками опустела, Григорий развернул коня в сторону загона, успев напоследок еще раз поклониться. Его «благодарствую, матушка-боярыня» прозвучало с облегчением, парень улыбнулся сестрам, кивнул ободряюще и тронул поводья. Арина же пошла ко входу в девичью, девчонки хвостиками — за ней.