Женское счастье (сборник)

Воспоминания о том чудесном, том ужасном, том главном июле, когда внутри нее зародилась Мишкина жизнь.

Мама отправила Милочку в село к дальним родственникам, чтобы она попила парного молочка и спокойно, не отвлекаясь на глупости, подготовилась к экзаменам в институт. Цвели травы на лугах, пели птицы, и вода в пруду была прогрета солнечным теплом.

Бледненькая городская Милочка позолотела от загара, и всю ее переполняло легкое, словно птичья трель, счастье. И здесь явилась любовь. Первая и главная. Это был Володя, то ли дачник, то ли чей-то знакомый, живший в доме по соседству. Взрослый, красивый, умный. Сначала они болтали через ограду между двумя садами, потом он стал помогать ей зубрить английский… За две недели Милочка прошла все стадии влюбленности: от невозможности поверить, что она действительно нравится этому темноволосому, уверенному в себе мужчине, до безоглядной, всепрощающей и безрассудной страсти.

Короткой летней ночью в саду, среди света луны и лиственных теней, она отдалась ему со всей простотой и безмятежностью никем никогда не обманутого существа…

Он был так нежен и так благодарен!

А потом он исчез. Просто однажды утром не вышел в сад.

И днем не вышел. И вечером.

Конечно, Милочка надеялась и торчала в селе чуть ли не до самых экзаменов, но Володя так и не появился…

Милочка все же поступила в институт, но учиться не смогла… Оказалось, что она беременна. Они с мамой поговорили-поговорили и решили рожать.

А потом появился Мишка, и Милочка ни в чем не раскаивалась… Разве только чуть-чуть в том, что, выспросив все про любимые Володины книги и рок-группы, зная, что больше всего он любит землянику и соус ткемали, немодного писателя Драйзера и БГ, грузинское вино и звезду Альтаир, она так и не поинтересовалась его адресом и фамилией…

Входя в роскошный офис господина Волина, Милочка выбросила из головы все, кроме работы, и приняла строгий вид, который, как ей казалось, должен отличать серьезную, преуспевающую журналистку.

Но охранник отнесся к ней несерьезно и грубовато спросил:

— Девочка, ты к кому?

Но уже после того как Мила предъявила удостоверение, очень извинялся. Несколько обескураженная таким несолидным происшествием, она вошла в приемную, откуда холеная секретарша пригласила ее в кабинет к господину Волину.

Солнце почему-то било прямо в окна кабинета, хотя на них висели жалюзи. Это страстное, что-то напоминавшее солнце, не давало Милочке как следует разглядеть хозяина кабинета, который встал при ее появлении. Походив уже по всякому высокому начальству, Мила знала, что далеко не все из новых джентльменов утруждают себя вставанием при виде дамы…

Волин начал что-то говорить по работе, а Милочка все никак не могла сообразить, отчего ей так странно и горячо в груди. Но вот что-то сместилось в ней, больно и нежно и… она узнала!

Напротив нее сидел Володя. Ее первая, главная любовь, отец ее Мишки.

Милочка машинально кивала и писала что-то в блокнот, но ничего не слышала и не понимала.

«Он не узнал меня! — думала она. — Я ничего для него не значила… Смешное маленькое приключение… А я-то, дура, насочиняла себе, что с ним произошло что-то ужасное, какая-то катастрофа… Верила, что только смерть могла разлучить нас… А вот и не смерть, а просто обычная жизнь, деньги и денежки».

Кажется, Волин закончил говорить и теперь выжидательно глядел на корреспондентку. Милочка встала и молча пошла к двери. Несколько удивленный таким поведением журналистки, хозяин кабинета сделал несколько шагов вслед. На его лице отразилось смутное беспокойство. Милочка обернулась, глянула прямо на него и увидела, что он стал старше и как-то значительнее, а в глазах появилась жесткость…

Она подумала, что, оказывается, совсем забыла, какие у него темные волосы с одной светлой прядью и высокий лоб, но вот глаза она забыть не могла: точно такие же пронзительно-синие глаза были у Мишки.

«Мишка! — осенило вдруг Милочку. — Мишка… Ведь ему так нужен отец! Может быть, напомнить, сказать прямо сейчас? Нет, это будет так унизительно, так глупо, как в сериалах: “Здравствуйте, я мать вашего сына!” Ничего я не скажу, ничего…» И Милочка, уже не глядя на Волина, вышла из кабинета.

Дома она, ни с кем не разговаривая, рухнула в постель и закрыла глаза. Маме расскажет завтра… А подруги перебьются. Как же, знаменитый Волин — отец ее сына! Сколько будет пересудов! «Никому не скажу», — решила Милочка.

Волин приехал из офиса за полночь. В огромной квартире стояла тишина, окна не пропускали уличного шума, но Владимиру хотелось шума. День был удачен, и душа требовала его продлить… «А не отправиться ли в клуб?» — подумал он, но, поразмыслив, решил, что завтрашний день тоже потребует собранности. Он взял было книгу, но читать не стал: ему казалось, что он упустил нечто… Нечто особенное, неправильное… Неправильным в прошедшем дне было только поведение молоденькой журналистки, кажется так ничего и не понявшей, насколько важны мысли, которые он вбивал в ее хорошенькую головку. Солнце освещало ее рыжие волосы. Когда-то давно он уже видел такой редкий бронзовый оттенок.