Женское счастье (СИ)

— Нет. Знаешь, с момента знакомства Демьян вызывал кучу положительных эмоций. Мне было лучше с ним, чем без него. Но теперь их нет. Я не знаю, куда они делись. Они сменились на тревогу, стыд, разочарование, страх и пустоту. Сейчас мне лучше, когда его нет. И честно — я не вспоминаю о нем. Прошло… Перегорело…

Герман кивает. Я почти жду следующего вопроса: "А меня ты любишь?"

Но он его не задает.

Вместо этого подходит и обнимает. Просто заключает в кольцо рук и крепко прижимает к груди.

— Я очень хочу, чтобы ты родила мне сына.

— Чтобы с кудряшками, — шепчу я ему в грудь.

— Ладно, — Герман тихо смеется, — С кудряшками, так с кудряшками.

Глава 45

Даниэла

Утром Германа выдергивают на работу. Случилось что-то, что требует его срочного присутствия. Он целует меня в висок и говорит:

— Спи, — после чего я отключаюсь.

Не могу с собой ничего сделать. Спать хочется ужасно.

Будит меня в 11 утра сотовый. Это Жасмин.

— Ты где? Мне надо с тобой поговорить, — по тому, как отрывисто звучит ее голос, понимаю, что-то случилось.

— Ты в порядке? — спрашиваю осторожно.

— Да.

— Я у Германа, — поясняю я. И ехать отсюда никуда не хочу. Хочу спать.

— Я приеду сейчас, — после этого Жасмин отключается, а я еще некоторое время смотрю на погасший экран телефона.

Потом отскребаю себя от кровати, иду в туалет и ванную. Долго умываюсь прохладной водой. Сегодня меня хотя бы не полощет. Только голова тяжелая. По поводу сестры решаю преждевременно не волноваться. Она же сказала, что с ней всё в порядке, а остальное решаемо.

Проверяю телефон. Там от Германа сообщение: "Буду к вечеру". И пополнение на мою карту на 10 000 рублей с припиской: "На мелкие расходы". Он вообще так давно уже делает. Не спрашивая. Просто пополняет карту. Суммы не астрономические, но если посчитать за месяц, то набегает сумма, превосходящая моя учительскую зарплату. И не в один раз. Когда я попыталась сказать, что я — не содержанка, Герман потер лоб, вздохнул и сказал, что, когда я придумаю, как можно прожить без денег, тогда он мне и перестанет их переводить. На этом разговор был закончен. Не знаю, хорошо это или плохо, но я твердо уверена, что в чем, в чем, а в том, что он тратится на меня, он меня никогда не упрекнет.

Сестра появляется практически сразу, как только я выхожу из ванной.

И когда я ее вижу. то начинаю сомневаться, что ничего не случилось. Она не накрашена, со взлохмаченными волосами, с широко распахнутыми глазами и явно собирается мне заявить, что наступил зомби-апокалипсис.

— Жас? В чем дело? — осторожно спрашиваю, просыпаясь окончательно.

Она бегает по кухне Германа от одной стены к другой.

Услышав мой вопрос, резко останавливается и произносит:

— Я переспала с Антоном.

Я нашариваю ногой позади себя стул и говорю:

— Фух! Напугала, дура, — я уже чего только не придумала.

Она замирает напротив меня со скорбным выражением лица.

— И это всё, что ты мне скажешь? — вот сейчас я вспоминаю своё поведение, когда директор показал мне то видео. И вселенская трагедия, которую я тогда пережила, кажется мне глупой. У людей ежедневно случаются такие беды, которые ничем невозможно исправить. А тут… Просто нужно уметь смотреть на вещи под правильным углом и не преувеличивать их значимость.

— Нет. Не всё. Тебе понравилось? — Антон — взрослый, состоявшийся человек и, возможно, он именно тот, кто нужен Жасмин.

Её лицо приобретает еще более озадаченное выражение.

— Да… — звучит как-то совсем нерешительно.

И дальше уже с большей силой:

— Но он отец Влада! И это неправильно!

Как же хорошо, что мы друг у друга есть.

— Кто сказал? Влад — мертв. И прости меня, пожалуйста, был редким мудаком, который раз за разом разрушал твою жизнь. А Антон — он умеет заботиться. И любить, я надеюсь, тоже умеет. Почему не попробовать?

Теперь уже Жасмин похожим жестом нащупывает стул и опускается на него.

— А ребенок? Как ему это всё объяснять?

— Пока маленький — никак. Вырастет, можно рассказать. С чего такая паника, Жасмин? Ты же всегда мне говорила, что нужно сохранять хладнокровие…

— Советовать оказалось проще, — выдыхает она.

И тут же вздрагивает. У нее в сумочке звонит сотовый. Только она не достает его.

— Ты почему не ответила?

— Это Антон.

— И?

— Что я ему скажу? Он уже несколько раз позвонил…

— И ты не отвечаешь? Ты человека до сердечного приступа сейчас доведешь, Жас.

Из ее сумочки снова раздается мелодия.

— Ответь уже, — укоризненно качаю я головой.

Она секунду смотрит на меня, потом лезет в сумку и достает сотовый со словами:

— Я — такая дура!

Дотрагивается до экрана:

— Алло! — раздается в кухне ее ставший внезапно высоким голос.

Непрошибаемая Жасмин Генриховна нервничает. Оказывается, ничто человеческое ей тоже не чуждо.

— Я — у Дани. Нет, не у нее дома. Да, у Леднева. Я… Антон…

Но тот уже отключается.

— Он сюда едет? — догадываюсь я.

— Да.

Через секунду добавляет:

— Я, наверное, домой поеду.

И правда все умные, пока со стороны смотрят на чужие проблемы.

— Нет, никуда ты не поедешь, — прекращаю я этот цирк, — Дождешься Антона, поговоришь с ним. И только потом — поедешь домой. Если захочешь.