Женское счастье

«Так зачем же терзаться сказочными видениями? – как-то спросила она себя. – Разве после них не труднее возвращаться к обыденной жизни? Разве не убийственным выглядит контраст между тем, что есть, и тем, чего тебе так не хватает?»

«Да ничего подобного!» – поняла Татьяна и несказанно обрадовалась. Просто надо четко разграничивать эти две сферы бытия: в одной она живет, в другой – дает себе маленькую передышку от обязательности и предсказуемости первой. Человеку, особенно женщине, просто необходимы заоблачные положительные эмоции, когда можно безоглядно верить в ниспосланное тебе судьбой счастье и знать: что бы ни случилось, оно всегда останется с тобой…

Сейчас глаза у него были серо-зеленые, того непередаваемого оттенка, который был у маленького торфяного озерца, прозрачного до самого дна. Он приблизил к ней свое лицо, и она почувствовала, как ее губы словно сами собой приоткрываются в счастливой полуулыбке ожидания того, что непременно сбудется…

– Эй! Чего лыбишься, курица безмозглая! Он же не целует, он же давит!

Эта тирада, произнесенная грубым, резким голосом, визг тормозов и туча взметнувшегося песка и мелких камешков из-под колес слились для Татьяны воедино. Она застыла как громом пораженная, когда сбоку от нее замерло нечто огромное и черное. Лишь минуту спустя она увидела, что это заляпанный грязью массивный джип.

Дверца резко отворилась, едва не сбив Татьяну с ног, и на нее из-под сведенных бровей посмотрел малосимпатичный тип со знакомой цепью на шее и обломком веточки в зубах.

Татьяна судорожно вцепилась в сумки и огляделась вокруг. В этот сумеречный час на улице, как назло, не было ни души. Вот так влипла!

– Смотреть по сторонам, когда улицу переходишь, тебя что, мама не учила?

– Простите, – пролепетала она и добавила, как маленькая девочка: – Я больше не буду.

– Что-то с трудом верится, – усмехнулся Гоша. – В твои годы уже поздно учиться уму-разуму.

«Хам, хам и еще раз хам! Самый настоящий наглец!» – мысленно возмутилась Татьяна и хотела было удалиться с гордо поднятой головой. Но тяжелые сумки гнули к земле, а ноги после пережитого потрясения дрожали и не желали слушаться. Тогда она попыталась презрительно фыркнуть, но вместо этого испуганно пискнула, как мышь, перед носом которой захлопнулась дверца мышеловки:

– Что это вы себе позволяете?

Да и как тут было не испугаться снова? Гоша нагнулся, легко выхватил у нее одну из сумок и зашвырнул на заднее сиденье, и так уже порядком заваленное коробками и мешками. Затем потянулся к пассажирской дверце джипа и распахнул ее со словами:

– Залезай, нам все равно по пути.

Как бы она гордилась собой, если бы могла пренебрежительно бросить через плечо: «Простите, но вы ошибаетесь. Нам с вами по пути быть не может!» Но сумка со снедью весила восемь килограммов, а на даче ждала любимая мама в компании двух трогательных старушек, которым не станешь объяснять про ущемленное самолюбие и женскую гордость. Ни к чему их тревожить лишний раз, им и так довелось много чего пережить в их непростой жизни…

И Татьяна, опустив взгляд и обреченно вздохнув, как побитая собака обошла машину и неловко влезла в джип. Она устроилась на сиденье, отодвинувшись как можно дальше от водителя, вторую сумку поставила у ног и закрыла дверцу.

«У него же щетина не только на щеках, но и на шее», – поразилась Татьяна и, перехватив насмешливый Гошин взгляд, смутилась. Но когда машина тронулась с места, ей снова стало не по себе. Она уже давно не оказывалась наедине с мужчиной. А этот к тому же даже на расстоянии внушал ей непреодолимый ужас. В тесном же пространстве салона, забитого всякими вещами, она еще больше ощутила себя зверушкой, оказавшейся в ловушке, из которой нет спасения.

Татьяна понимала, что никакая сила не заставит Гошу взглянуть на нее с вожделением, а от нечего делать покушаться посреди дороги на ее «девичью честь» он не станет… А если не посреди дороги? А если в каких-нибудь зарослях, вдали от человеческого жилища?..

Она помертвела от страха. «Если джип вдруг свернет не туда, куда надо, я выпрыгну, – решила Татьяна. – И черт с ними, с этими сумками…»

Не успела она додумать мысль до конца, как Гоша внезапно навалился на нее. Татьяна даже ощутила сквозь платье тепло его руки, когда он на миг прижался к ней телом.

– О-ох!..

– Ты так прижалась к дверце, что я испугался, как бы ненароком не вывалилась по дороге, – прокомментировал он свои действия, выпрямляясь. – Нет, кажись, закрыта хорошо.

Если бы кто-то предложил ей описать то, что она испытала за несколько предыдущих секунд, получился бы либо триллер с жуткими сценами сексуального насилия, либо нечто наподобие оргий времен Древнего Рима. А может, и то и другое вместе.

– О-ох, – снова выдохнула Татьяна, сублимировав в этом восклицании все свои чувственные переживания.

Бдительности она не потеряла, но позволила себе чуть расслабиться. Даже поудобнее устроилась на сиденье.

– А дача у вас тут давно? – спросил Гоша, как бы заводя ничего не значащий разговор.