Женское сердце

Он продолжал объяснять ей характерную игру великого английского актера, критикуя его слишком резкий голос и восхваляя отчетливость жестов и проницательный ум. Он сделал короткую паузу, улыбаясь:

— Признайтесь, — сказал он, — вы находите смешным, что я претендую на обладание артистическим вкусом.

— Почему же, — спросила она.

По ней пробежала легкая дрожь. Она почувствовала, что за этой фразой последует другая и разговор примет опасный оборот.

— Почему? — возразил Казаль. — Да потому, что вы судите обо мне по тому портрету, который вам нарисовал тогда ваш друг д'Авансон.

— Я не слушала его, — сказала она, обмахиваясь веером, за которым старалась скрыть вновь охватившее ее волнение.

— У меня была такая мигрень!

«К чему он клонит?» — спрашивала она себя.

— Да, — сказал Казаль с не вполне притворной искренностью. — Но в тот день, когда у вас не будет мигрени, вы будете слушать его и поверите. Да, его или другого… Я как-то говорил г-же де Кандаль, что очень тяжело, когда о тебе постоянно судят по нескольким грехам молодости… А потом мне показалось… Вы позволите мне говорить откровенно?..

Она наклонила голову. Он задал ей этот загадочный вопрос с немного детской грацией, которая так сильно действует на женщин, когда она соединяется в мужчинах с большой энергией и мужественной зрелостью.

— Мне показалось, — продолжал он, — что вы были недовольны, когда я пришел к вам и, действительно, вы меня не пригласили бывать у вас.

— Но, — возразила она, смущенная этим прямым ударом, которого не могла отразить, — вам едва ли у меня понравится. Я живу в своем углу, вдали от всего того, что вас интересует…

— Вот видите, несмотря на вашу мигрень, вы слышали обвинительную речь д'Авансона… — сказал он. — Но я хотел бы иметь от вас разрешение бывать иногда на улице Matignon, хотя бы только для того, чтобы опровергнуть пред вами его обвинения. Признайтесь, что это было бы только справедливо.

В эту минуту он был так хорош, и в светлых глазах его светилась такая нежность, а весь разговор этот произошел так неожиданно быстро, что Жюльетта невольно ответила:

— Я всегда буду вам рада.

Это была самая банальная фраза. Но, сказанная таким образом в ответ на его просьбу и после того, как г-жа де Тильер дала себе слово быть такой сдержанной, эта маленькая и совершенно незначительная фраза была равносильна первой уступке. Трогательное «Благодарю» Казаля дало ей понять, что и молодой человек придавал ей такое же значение. Только тогда у нее нашлись силы встать и пойти к Габриелле и Мозе. Но было поздно.

Глава VI По наклонной плоскости