Женское время, или Война полов

«Да, вот так я отомщу за Асана и Айну, так отомщу! — тихо клялась себе девочка, не открывая глаз. — Я вырасту и сожгу ее огнем! Клянусь!»

Она не знала, что она уже выполнила свою клятву.

Лежа на земле, у обрыва в пропасть, она вдруг ясно услышала рядом с собой шорох мелких камней и цоканье копыт. И открыла глаза.

Прямо перед ней на большом каменном валуне стоял молодой однорогий архар. С черными, как сливовые косточки, глазами.

25

Пятнадцать лет спустя она стала студенткой исторического факультета Ташкентского государственного университета. И с тем же упрямством, с каким ее мать и братья ногтями рыли себе пещеру в памирских горах, она зарылась в книги в библиотечных подвалах ТГУ. Здесь пылились и сырели тонны книг, изъятых у репрессированных в тридцатые годы ученых. Но теперь, во время хрущевской «оттепели», студентам-историкам разрешили разбирать эти клады, систематизировать и спасать все ценное, что еще можно было спасти. И Зара находила в этих развалах то, чего уже не было, наверно, даже в закрытых спецхранах московской Исторической библиотеки. Потому что, выселив татар из Крыма, а чечен и ингушей с Северного Кавказа, великий вождь приказал уничтожить и все печатные следы их пребывания там. И тысячи книг исчезли из библиотек, были сожжены, закопаны, сброшены в ямы и залиты щелоком.

Но не зря говорят, что уничтожить СЛОВО не могут и фараоны. Разбирая арестованные до войны частные собрания книг, студенты натыкались на бесценные для Зары труды — «Крымское ханство» В. Смирнова, «История Золотой Орды» Владимира Тизенгаузена, «Черноморье» Филиппа Бруна, «Древнейшая книга крымских посольских дел» М. Бережкова, «Крымско-татарское землевладение» Г. Блюменфельда и еще десятки фолиантов в тяжелых переплетах семнадцатого и восемнадцатого веков. Они открывали Заре дорогу в глубину крымской истории и ее народа. «Покорив разрозненные племена, проживавшие до восьмого века на границе с Монголией, Чингисхан заставил их стать авангардом его регулярного войска и погнал впереди своих воинов на завоевание Евразии…»

Но чем дальше в глубь веков забиралась Зара, тем больше вопросов появлялось в ее блокнотах. Почему старший сын Чингисхана, пройдя через всю Азию и пол-Европы, вдруг остановил в Венгрии своих воинов, вернулся в Крым и осел там на малом клочке земли, позволив своему младшему брату владычить над Россией, Булгарией и еще половиной мира? «Самым ранним формально признанным властителем в Крыму считается Оран-Тимур, сын Токай-Тимура, младшего брата Бату, получивший эту власть от Мангу-Тамира…» И почему до завоевания Крыма монголами все, кто попадал в Крым — греки, фригийцы, лидийцы, карийцы, евреи, турки, скифы, хазары и грузины, — тоже оставались здесь, а не возвращались в свои Греции, Палестины, Турции и Монголии? Старинный порт Феодосия основан милетцами, Херсонес — греками и таврами. И даже амазонки, которые жили буквально в раю («Прекрасна равнина вдоль реки Фермодонт, где жили амазонки, — писал Страбон. — Всегда росиста и покрыта травой, она может прокормить стада коров и табуны лошадей. Земля принимает тут посевы проса и сахарного тростника, а обильное орошение преодолевает любую засуху. Местность дает так много винограда, груш, яблок, орехов, что в любое время года люди, посещая лес, находят там в изобилии плоды, как висящие еще на деревьях, так и уже лежащие под грудами опавшей листвы. Благодаря обилию кормов тут постоянно можно охотиться на всевозможных зверей…» ), — так вот, даже амазонки, попав не по своей воле в Крым, уже решили не возвращаться в свою райскую Каппадокию, а остаться здесь. Но почему?

И почему Екатерина Вторая, уже старая и больная, но все еще всевластная императрица России — сама! в карете! по жутким российским дорогам! — отправилась в Крым — сразу, немедленно, как только ее войска захватили этот полуостров?

И почему даже Гитлера так влекло в Крым, что он, сидя в Берлине, задумал заселить этот полуостров только арийцами, а себе построить роскошную дачу?