Женское время, или Война полов

– Подождите! – сказал врач. – Если дать ей пить, она проснется.

– Я устала. Я хочу пить, – повторила Лана.

Роберт решительно вышел из палаты.

– О’кей, – сказал Лане врач. – Расслабься. Отдыхай.

Лицо Ланы стало расслабляться и приобретать свой привычный абрис телезвезды.

– Док, – сказала она вдруг тихо и своим собственным голосом. – Он здесь? Мне кажется, я слышала его голос.

Врач заговорщически улыбнулся Марку и Анне и спросил у спящей Ланы невинным тоном:

– Чей голос, Лана?

– Хьюга, агента ФБР.

– Да, он здесь. Но он ушел принести тебе пить. А как ты узнала его голос?

– Не строй из себя дурака, док. – Лана улыбнулась во сне своей знаменитой улыбкой телемадонны. – Я тебе на каждом сеансе говорю, что влюбилась в него по уши. Еще там, в Катскильских горах…

Дверь открылась, Роберт Хьюг вошел с бутылкой кока-колы и керамической кружкой «I love N.Y.». И с недоумением посмотрел на воззрившихся на него Марка и Анну. Потом осмотрел себя и спросил у Марка:

– Что-то не так?

– О’кей, Лана, на счете «три» ты просыпаешься! – деловито сказал Лане врач и скомандовал: – Раз! Два! Три! Ты проснулась!

Лана открыла глаза.

Прямо перед ней стоял Хьюг все с тем же недоумением на крупном лице скандинава.

Лана зарделась, как влюбленная шестиклассница, даже уши у нее заалели.

– Док, – произнесла она слабым тоном. – Развяжите меня. Пожалуйста!

– А ты будешь себя хорошо вести?

– Буду.

– Ты не будешь кусаться, драться, ломать мебель и поднимать новое восстание?

– Не буду.

– Обещаешь?

– Клянусь.

Доктор вопросительно глянул на Хьюга. Тот кивнул. Доктор отстегнул широкие кожаные ремни, которыми Лана была привязана к кровати. Роберт налил ей кока-колу в кружку «I love N.Y.». Лана села и спросила у Анны:

– Я выгляжу ужасно, да?

– Вы выглядите отлично, – ответила та.

– Тут нет ни одного зеркала, это античеловечно! – жеманно сказала Лана и взяла кружку из рук Роберта. По ее прекрасному лицу еще блуждали остатки сна. Но по мере того как она пила коку – большими, емкими глотками, – заспанность стала исчезать с ее щек, плечи развернулись, фигура вновь ожесточилась, и вдруг она резким жестом, наотмашь, как булавой, саданула врача этой кружкой по лицу с такой силой, что тот опрокинулся на пол, обливаясь кровью. А Лана рывком вскочила с кровати, в два прыжка оказалась у окна, схватила стоявшее под окном кресло и с такой нечеловеческой силой грохнула этим креслом по окну, что оно разлетелось вдребезги.

Анна испуганно выскочила из палаты, а Марк и Роберт бросились к Лане, но она, стоя на подоконнике, пяткой лягнула Марка так, что он отлетел к противоположной стене, и тут же замахнулась на Роберта поломанным креслом. Этот удар мог проломить Роберту череп, но Лана вдруг встретилась взглядом с глазами Роберта, и… ее рука замерла, зависла, плечи обмякли, и лицо вновь стало принимать свое женское выражение. Выронив кресло, она упала Роберту в руки.

– Укол! Снотворное! – жалобно попросила она. – Боже, со мной что-то ужасное… Я не могу с этим справиться… Господи, пусть мне сделают укол, или я убью себя, вас…

Анна вбежала в палату с санитарами, медсестрой и коробкой со шприцами. Санитары, дюжие, как самбисты, метнулись к Лане, но Роберт заслонил ее своим телом.

– Нет! Стоп!

– Укол! Укол! – Лана сама протянула медсестре свой локоть.

Медсестра профессионально резким ударом всадила иглу. Через минуту, засыпая на койке, Лана тихо сказала:

– Роберт, я не знаю, что со мной. Я схожу с ума. Но я хочу, чтоб ты знал: я нормальная женщина. Пока еще… Помоги мне, пожалуйста!..

По ее лицу было видно, что, произнеся последний звук, она провалилась в сон.

16

...