Жентиль и Плюшевый Мишка. Самое начало

Кавалерия также была несколько обескуражена путаницей, возникшей в войсках. Всадники привставали в стременах и высматривали, что творится на передовой. Внезапно, со всех сторон полетели булыжники, поражая, не ожидавших атаки наездников. Подбитые большими камнями люди и животные падали замертво. Кони крутились на месте и вставали на дыбы, сбрасывая всадников. Теперь хаос добрался и до последнего эшелона. Еще немного и к каменному дождю, размахивая дубинами и топорами, прибавились наездники на огромных волкоподобных существах.

Ворон, вернувшийся к полю боя уже со своими собратьями, кружился над злополучной низиной. Отсюда, сверху, казалось, что тысячи легионеров оказались посреди селевого потока, и волны дикарей вот-вот погребут остатки когда-то могучей армии.

Ожидавшие в засаде отряды, укрылись за рощей из фруктовых деревьев. Обстановка там царила нервная. Слишком долго не было вестей от основного войска. Как там у них дела? Все ли идет по плану? В тот момент неведение казалось, хуже проигрыша в сражении. Поэтому на совете командиров было принято решение отправить разведывательную группу, которая должна выяснить расстановку сил.

Лазутчики вернулись, рассказав о катастрофическом положении дел. И что Люкрециус и не думает отступать из заведомо проигрышной битвы, а закидывает на растерзание варварам все новые силы, давая распоряжения из лагеря. Странное дело, ведь обычно полководец, сам храбро сражался со своим войском. Сомнений не осталось, он их предал. Медлить было нельзя. Неважно, что побудило военачальника на столь низкий поступок. Бунт – единственное, что могло спасти остатки армии.

И вот тринадцать командиров с несколькими сотнями людей выдвинулись в лагерь, к штабу войск. На подъезде они увидели, что лагерь надежно охраняется сотней солдат. Это были не просто воины. Поначалу они даже показались мятежникам великанами, хотя были всего на пару голов выше взрослого мужчины. И, несмотря на то, что их форма была такой же, охрана была настроена агрессивно и не пропускала прибывших к полководцу. Слово за слово, завязался бой. Гигантские солдаты, казалось, были неуязвимы, в то время как легионеры несли потери.

Люкрециус сидел в своей палатке, ожидая окончания битвы. Остатки человеческого в его душе, все еще давали о себе знать, он чувствовал легкое сожаление от своего поступка. За суконным полотном палатки звенели мечи, слышались крики поверженных, призывы сдаться и отдать предателя для суда. Он порывался выйти и посмотреть, что там снаружи происходит, но вкрадчивый голос, теперь уже наяву, отговорил его.

А снаружи небольшая группка оставшихся в живых солдат, прорывалась к палатке. Окруженные исполинскими воинами они понимали, что жить им оставалось недолго, но всем сердцем желали спасти товарищей, там, на поле боя. Еще мгновенье и последний выживший командир, ровно, перед тем как его проткнет лезвие вражеского меча, бросил наугад копье в палатку.

«Ну, вот почти и все», – произнес убаюкивающий голос в голове, после того как прекратился шум снаружи. Он хотел было сказать что-то еще, но резкая боль пронзила грудь полководца, а потом разлилась теплом. Военачальник опустил голову. Через тунику из левой части груди торчал наконечник копья, а вокруг раны растекалась кровь. Но что это? Черное пятно разрасталось, перекрашивая окровавленную ткань, наподобие кляксы, будто кто-то разлил чернильницу. «Это, что моя кровь?» – пронеслось в голове. Лукрециус хотел позвать на помощь, но изо рта вырвался хрипящий звук. Попытка встать тоже не увенчалась успехом. Он уперся руками в подлокотники, но копье прошло через кожаную спинку походного кресла, приковав его и причиняя дикую боль при малейшем движении. Туника, копье, палатка со всем содержимым закружились в водовороте. Потом сознание начало покидать военачальника и пришла темнота. Не просто стало темно как ночью, когда знаешь, что вокруг тебя есть материальный мир, и, опустив ноги на пол, непременно на него наступишь, а из комнаты точно найдется выход. Бесплотная тьма небытия всасывала его в себя. Дальше ничего.

«Возродись!» – призвал голос. Неожиданно интерьер палатки обрисовался оттенками черного. Он лежал около того самого кресла, где в него попало копье. Постепенно полутона стали контрастнее и добавился цвет. Жизнь возвращалась к полководцу. Жизнь. Он снова чувствовал свое тело. Мог шевелиться и не испытывал боль. От сквозной раны и след простыл. Люкрециус встал, выпрямившись в полный рост, он ощущал себя исполинским существом, полным сил и могущества. Колоссом. Но только не собой, пустым внутри, состоящим из бесплотной тьмы, из которой вернулся.