Женушки из Бата

Однако Тео продолжал кричать. Было очевидно, что спать он не собирается. Хьюго поднес часы к глазам и увидел, что сейчас без четверти шесть. Было ясно, что ребенок решил начать день в этот ранний час, и несчастный Хьюго принял неизбежное.

— Время покушать и помыться, Тео, — объявил он самым радостным голосом, который у него получился. На самом деле радости в нем было мало.

Хьюго ненавидел мытье Тео. Ребенок был вертким и скользким, как рыба, и явно уверенным в своем умении плавать. Он постоянно пытался вырваться из рук отца. Хьюго с трудом его удерживал, у него при этом всегда учащался пульс. Отец боялся утопить сына, боялся даже натирать шампунем крошечную, нежную головку, на которой еще не полностью сформировались кости.

Вместо ванны его ждали подгузники. Хьюго понимал, что миллионы родителей, причем гораздо более тупых, чем он, ежедневно успешно их надевают на своих детей, но, несмотря на все попытки, у него это получалось с трудом. Из двух клейких лент, по одной с каждой стороны, всегда удавалось приклеить только одну. Тео постоянно извивался и мешал. Хьюго обычно смотрел на упаковку памперсов, изучал рисунок и тщетно пытался понять, как люди добиваются такого результата. Из всего, связанного с подгузниками, Хьюго определенно знал только одну вещь. Как только он с большим трудом надевал на Тео новый, ребенок мгновенно писался. Каждый раз.

Следующим этапом было одевание Тео. Этот этап Хьюго ненавидел больше всего. Ребенок определенно рассматривал его как попытку убийства и на протяжении всего этапа орал так, что кровь стыла в венах. Хьюго казалось ироничным то, что Тео радостно вырвался бы из его рук и головой вперед нырнул в ванну, но считал себя в опасности, когда отец его просто одевал.

Затем наступал этап кормления.

Кормление Тео вызывало у него почти такой же ужас, как все остальные ритуалы, вместе взятые. Теперь ребенку исполнилось четыре месяца, и он начал уже есть твердую пищу, что, по мнению

Хьюго, свидетельствовало об отвернувшейся от него удаче. Ни Аманде, ни няне Харрис не приходилось общаться с Тео, разбрасывающим рисовую кашу по кухне. Эти пятна почти мгновенно застывали и по консистенции напоминали бетон. Тео очень не понравилось сидение на высоком детском стульчике, и он орал так сильно, возмущаясь тем, что привязан к нему, что Хьюго его пожалел Он немного ослабил ремни и отвернулся всего на несколько секунд. Повернувшись, отец увидел перепачканного едой ребенка, заглядывающего через край с явным намерением выпрыгнуть.

Хьюго уже давно перестал ждать помощи от Аманды. Жена вставала на рассвете и вскоре после этою отправлялась в путь на блестящем «БМВ», которым ее обеспечила компания, выпускающая журналы. У жены не было ни времени, ни интереса к чему-либо, кроме ее новой работы.

— Теперь твоя очередь, — прямо сказала она ему. — Тебе за ним смотреть. Самому.

Первое решение, которое принял Хьюго, состояло в том, что сам он с Тео не справится. Ему нужна профессиональная помощь, более того, целый день он заниматься ребенком не может. Он собирался вернуться на работу. Поскольку после опыта общения с няней Харрис появление проживающей в доме няни наполняло его ужасом, он решил поискать ясли.

Однако найти подходящие удалось не сразу. Это произошло не потому, что Хьюго искал идеальный вариант. Он просто искал место, не заполненное до предела. «Цыпочки» оказались единственным заведением во всем Бате, в котором имелись места для детей возраста Тео, хотя только на утренние часы.

Это было ударом по планам Хьюго, и не в малой степени потому, что это означало работу в «Данн и Дастарде» только неполный день. Хьюго знал, что договориться об этом будет нелегко. Нейл

неоднократно высказывал в офисе свое мнение по семейным вопросам, хотя оно явно было устаревшим. По расчетам Хьюго, лучшим временем для обращения к боссу будет сразу же после одного из типичных для Нейла ленивых обедов.

— У него найдется свободная минутка во второй половине дня? — спросил Хьюго у Шуны, секретарши Нейла, по телефону, разговаривая самым своим сладким голосом.