Жены и дочери

- Мне невыносимо оправдываться перед Роджером Хэмли. Мне невыносимо, если он будет думать обо мне хуже, чем прежде, какими бы глупыми не были его суждения. Я скорее соглашусь больше никогда не видеть его по этим двум причинам. А правда в том, что я не люблю его. Он мне нравится, я уважаю его, но я не выйду за него. Я так и написала ему. Это было просто облегчение для меня… и я написала старому мистеру Хэмли. Облегчение это единственная приятная вещь, которая из всего этого получается. Так отрадно чувствовать себя снова свободной. Мне было утомительно думать, что нужно стремиться достичь его уровня добродетели. «Оправдать мое поведение!» — заключила она, процитировав слова мистера Гибсона.

Все же, когда мистер Гибсон пришел домой, после ужина, прошедшего в молчании, она попросила поговорить с ним наедине, в его кабинете, и там выложила все начистоту. Напоследок она сказала:

- А теперь, мистер Гибсон… я по-прежнему отношусь к вам, как к другу…, помогите мне найти дом где-нибудь далеко, где все злые слухи и разговоры, о которых мне рассказывает мама, не смогут найти меня и преследовать. Может быть, неправильно заботиться о том, чтобы люди хорошо думали о тебе, но это я, и я не могу измениться. Вы, Молли, все люди в городе… у меня нет терпения пережить кратковременную сенсацию… Я хочу уехать и стать гувернанткой.

- Но моя дорогая Синтия… Роджер скоро вернется. Он — надежная опора!

- Разве мама не сказала вам, что я разорвала все отношения с Роджером? Я написала письмо этим утром. Я написала письмо его отцу. Это письмо дойдет завтра. Я написала Роджеру. Если он когда-либо получит это письмо… Я надеюсь, что буду далеко к этому времени, может быть, в России.

- Чепуха. Такую помолвку, как ваша, невозможно разорвать иначе, как по обоюдному согласию. Ты только причинишь другим много боли, не освободив себя. А также пожалеешь об этом через месяц. Когда ты сможешь рассуждать спокойно, ты будешь только рада подумать о помощи и поддержке такого мужа, как Роджер. Ты была виновата и поначалу вела себя глупо, возможно, неправильно; но ты же не хочешь, чтобы твой муж считал тебя безупречной?

- Нет, хочу, — ответила Синтия. — Во всяком случае, мой любимый должен так обо мне думать. И оттого, что я даже не люблю его в той степени, как могла бы любить, я чувствую, что мне было бы невыносимо сказать ему «мне жаль» и стоять перед ним, как ребенок, которого ругают, чтобы получить увещевание и прощение.

- Но сейчас ты точно в таком же положении передо мной, Синтия!

- Да, но я люблю вас сильнее, чем Роджера. Я часто говорила об этом Молли. И я бы сказала вам, если бы не предполагала надолго вас покинуть. Я смотрела, появляются ли у вас воспоминания обо всем прошедшем, я видела их в ваших глазах. Должно быть, я знаю это интуитивно. У меня прекрасное чутье — я могу читать мысли других, когда они касаются меня. Мне почти ненавистна мысль, что Роджер будет судить меня по своим собственным стандартам, которые не были установлены для меня, и в конце концов милостиво простит.

- Тогда полагаю, что ты вправе разорвать помолвку, — сказал мистер Гибсон, словно размышляя про себя. — Бедный, бедный парень! Но для него так будет лучше. И он переживет это. У него здоровое, сильное сердце. Бедный старина Роджер!

На одну минуту упрямая иллюзия Синтии потянулась за предметом, ускользающим из ее рук — любовь Роджера на мгновение стала сокровищем. Но с другой стороны, она знала, что отныне лишилась возвышенного, абсолютного пиетета любви, а также пылкого отношения; из-за ошибки, которую сама Синтия и допустила. Она потеряла эту любовь, и ничего уже нельзя было поделать. И все же часто, спустя годы, она размышляла и пыталась проникнуть в необъяснимую тайну того, «что могло бы быть».

- Успокойся, отложи до завтра, прежде чем ты будешь действовать согласно своему решению, — медленно произнес мистер Гибсон. — Какие бы ошибки ты не допустила, прежде всего, они были просто девичьими ошибками и привели тебя к обману, я полагаю.

- Не затрудняйтесь определять оттенки черноты, — горько промолвила Синтия. — Я не настолько бестолкова, я знаю их лучше, чем все остальные. А что касается моего решения, я сразу же последовала ему. Может пройти немало времени, прежде чем Роджер получит письмо, но я надеюсь, он непременно получит его рано или поздно… и, как я сказала, я сообщила его отцу. Это не ранит его! О, сэр, я думаю, если бы меня иначе воспитывали, у меня бы не было страдающего злого сердца. Вот! Нет, мне не нужно благоразумного утешения. Я не выношу этого. Мне всегда будет недоставать восхищения, поклонения и доброго суждения от мужчин. Эти жестокие слухи! Поразить Молли своими жестокими словами! О, боже! Я думаю, жизнь очень безотрадна.