Жены и дочери

В те дни, когда железные дороги еще не получили распространения, подобный пример влияния крупных землевладельцев на простых соседей вовсе не представлял собой явления из ряда вон выходящего и приносил ощутимую пользу тому месту, где, подобно Камнорам, господствующая семья заслуживала глубокого почтения. Граф и графиня ожидали безоговорочного повиновения, а простодушное поклонение местных жителей принимали как должное. А если бы кто-то из обитателей Холлингфорда вдруг отважился противопоставить свою волю или мнение воле или мнению графа, то застыл бы в изумлении и с ужасом вспомнил французских санкюлотов, наводивших ужас в годы его молодости. Следует признать, что в ответ на почитание семья многое делала для города, неизменно относилась к вассалам снисходительно, а нередко даже проявляла доброту и заботу. Лорд Камнор лично вникал в дела города: случалось, отстранял управляющего и брал бразды правления в свои руки, чем крайне его раздражал. Управляющий был слишком богат и независим, чтобы держаться за место, где его решения могли в любую минуту лопнуть из-за того, что милорду внезапно вздумалось «заняться ерундой» (так неуважительно высказывался он о господине в домашнем кругу). На самом же деле граф всего лишь задавал вопросы своим подданным и любил управлять, основываясь на собственных наблюдениях и выводах. И за эту привычку подданные любили милорда еще глубже. Граф определенно не брезговал сплетнями, причем умудрялся эффективно портить отношения между управляющим и арендаторами. Графиня успешно восполняла эту небольшую слабость супруга своим высокомерным достоинством, проявляя снисходительность всего раз в год. Вместе с молодыми леди — своими дочерьми — она организовала школу, но не в современном духе, когда дети крестьян и рабочих получают образование более интеллектуальное, чем выпадает на долю знатных сверстников, а ту, которую следует назвать производственной. Там девочек учили шить, вести хозяйство, вкусно готовить, а главное, аккуратно одеваться в учрежденную благодетельницами единую форму: белый чепчик, белый палантин, клетчатый передник и синее платье. К костюму прилагались непременные реверансы и вежливые обращения к госпоже.

Графиня, поскольку значительную часть года проводила вдали от поместья, стремилась заручиться симпатией жительниц города, чтобы те посещали школу в долгие месяцы, которые сама она и ее дочери проводили в Лондоне. Многие праздные дамы охотно отозвались на призыв госпожи и с готовностью исполнили просьбу, сопроводив свои действия восхищенными восклицаниями и умильными вздохами: «Как это мило! Графиня такая заботливая!» И прочее.

Всегда считалось, что ни один приезжий не видел настоящего Холлингфорда до тех пор, пока не посетил школу и не выразил должного восторга при виде аккуратных маленьких учениц и их безукоризненного рукоделия. В ответ каждое лето назначался особый торжественный день, когда леди Камнор и ее дочери с великодушным и горделивым гостеприимством принимали попечительниц школы в Тауэрс-парке — величественном фамильном особняке, возвышавшемся в аристократическом уединении в центре обширного поместья, одним из входов обращенного к городу. Ежегодное празднество проходило в строго определенном порядке: в десять часов утра один из графских экипажей направлялся в Холлингфорд и методично объезжал дома удостоенных высокой чести дам. Забрав всех по очереди, возвращался через распахнутые ворота по тенистой подъездной аллее и доставлял нарядную публику к роскошной лестнице, что вела к массивным дверям особняка. Затем совершался следующий рейс, и в Тауэрс-парк прибывала новая партия очаровательных особ. Так продолжалось до тех пор, пока все приглашенные не собирались или в доме, или в великолепном саду. После должной демонстрации роскоши с одной стороны и безграничного восхищения с другой гостьям подавалось угощение, а за ним следовала новая волна восторженного любования сокровищами замка. Около четырех часов подавали кофе, и вскоре прибывал экипаж, чтобы развезти первую партию достойных особ по домам. Дамы возвращались в счастливом сознании восхитительно проведенного дня, слегка оттененном усталостью от долгих часов безупречных манер и высокопарных разговоров. Леди Камнор и ее дочери, в свою очередь, не обходились без усилий самовосхваления и усталости, которая всегда сопровождает сознательные попытки держаться в соответствии с требованиями того или иного общества.