Жены и дочери

Он знал, что, пока кругом говорят о ней как просто о капризной пациентке, а кое-кто винит его за потакание ее капризам, ее снедает подлинный скрытый недуг. Обвинения лишь вызывали у него улыбку. Он чувствовал, что его посещения доставляют ей истинное удовольствие и облегчают ее растущее и непонятное недомогание, знал, что сквайр Хэмли был бы только рад, если бы он мог приезжать каждый день, и сознавал, что, тщательно наблюдая симптомы, сможет умерить ее телесное страдание. Помимо всех этих причин, ему просто доставляло большое удовольствие общество сквайра. Его приводили в восторг несговорчивость сквайра, его чудаковатость, его непримиримый консерватизм в вопросах религии, политики и морали. Миссис Хэмли порой пыталась извиниться за мнения мужа, которые ей казались оскорбительными для доктора, за возражения, которые считала слишком резкими, стараясь смягчить их, но в таких случаях ее муж почти ласковым жестом опускал огромную ладонь на плечо мистера Гибсона и успокаивал тревогу жены, говоря: «Оставьте, моя милая. Мы друг друга понимаем – верно, доктор? Да мне же, ей-богу, от него достается больше, чем ему от меня, только он, видите ли, умеет все это сверху подсластить. Забирает круто, а вид делает такой, будто это все разные любезности да скромности. Но я-то понимаю, когда он мне пилюлю подносит».

Миссис Хэмли часто выражала желание, чтобы Молли приехала и погостила у нее. Мистер Гибсон всякий раз отвечал ей отказом, хотя едва ли мог объяснить себе причину. На деле, ему не хотелось лишаться общества дочери, но для самого себя он объяснял это несколько иначе – тем, что прервутся ее уроки и постоянный порядок занятий, а также тем, что жизнь в перегретой и благоуханной комнате миссис Хэмли будет не на пользу девочке. Если Осборн и Роджер Хэмли будут дома, он не хотел, чтобы общество молодежи ограничивалось для нее только ими. Если же, напротив, их не будет дома, тогда ей будет скучно и печально проводить целые дни в обществе нервной больной женщины.

Но в конце концов наступил день, когда доктор Гибсон сам предложил прислать Молли. Миссис Хэмли приняла это предложение «с распростертыми объятиями своего сердца», как она выразилась, и продолжительность этого визита не оговаривалась.

Глава 5 Ребячья влюбленность

Причина только что упомянутой перемены намерений мистера Гибсона была следующая. Как уже сказано, он держал у себя учеников, в значительной степени, правда, вопреки своему желанию, но тем не менее они у него были – некие мистер Уинн и мистер Кокс, «юные джентльмены», как их называли в доме, или «юные джентльмены доктора Гибсона», как они были известны в городе. Мистер Уинн был старшим и более умелым, мог время от времени подменить патрона и набирался опыта, посещая бедняков и «хронических». Мистер Гибсон имел обыкновение обсуждать свою практику с мистером Уинном и пытался поощрять его к высказыванию собственных суждений в тщетной надежде на то, что в один прекрасный день мистер Уинн начнет мыслить самостоятельно. Молодой человек был осторожным и медлительным, он никогда не причинил бы пациенту вреда поспешностью, но при этом всегда не поспевал бы за временем. И все же мистер Гибсон помнил, что ему случалось иметь дело с гораздо худшими «юными джентльменами», и, хотя не испытывал большой благодарности судьбе, все же был доволен таким старшим учеником, как мистер Уинн. Мистер Кокс был юнец с ярко-рыжими волосами и румяным лицом, которых очень стыдился. Он был сыном офицера, служившего в Индии, давнего знакомца мистера Гибсона. Майор Кокс в настоящее время находился в гарнизоне с непроизносимым названием в Пенджабе, но год назад он приезжал в Англию и неоднократно выражал удовлетворение по поводу того, что поместил своего единственного отпрыска в ученики к старому приятелю, и, по сути дела, попытался возложить на мистера Гибсона вместе с учительскими еще и попечительские обязанности по отношению к юноше, выдав множество предписаний, которые считал особыми для такого случая, но которые, как не без некоторого раздражения заверил майора мистер Гибсон, соблюдаются во всех случаях и по отношению ко всем ученикам. Но когда бедняга-майор попросил, чтобы его мальчика считали членом семьи и позволили ему проводить вечера в гостиной, а не в приемной при врачебном кабинете, мистер Гибсон ответил решительным отказом:

– Он должен жить так, как все остальные. Я не могу допустить, чтобы в гостиную приносили ступку и пестик и чтобы в комнатах пахло слабительным.

– Значит ли это, что мой мальчик должен сам изготавливать пилюли? – спросил удрученный майор.

– Разумеется. Младшие ученики всегда это делают. Это нетрудная работа. Он сможет утешаться мыслью, что не ему придется их принимать. Будет приготовлять лакричные пастилки и консервировать ягоды шиповника. А по субботам запах тамариндов будет вознаграждать его за всю неделю трудов над пилюлями.