Жены, которым не повезло

– Концовка будет, но менее эффектная, нежели задумал ты. Просто вместо видеокадров ты, к примеру, сам скажешь на камеру, что следователь, который вел эти дела по убийствам, был поначалу введен в заблуждение умным и хитрым преступником, пытавшимся пустить следствие по ложному следу и подбросившим улики с мест преступления человеку хотя и с не безупречным прошлым и настоящим, однако не причастному ни к одному из убийств. Но ты в своем журналистском расследовании очень близко подошел к настоящему преступнику, который был вынужден установить в твоей квартире прослушивающие устройства, чтобы хоть как-то тебя контролировать. Вовремя их обнаружив, ты использовал «жучки» в своих целях, дал преступнику ложную информацию и спровоцировал его на подлог улик. Что и было заснято тобой на скрытую видеокамеру. Эти кадры с Киприани ты можешь показать в своей передаче без всяких ремарок. Таким образом, с твоей непосредственной помощью Главным следственным управлением настоящий преступник был задержан и обезврежен. И всем нам честь и хвала…

– В том числе и майору Михееву? – спросил я с неизбывной иронией.

– Нет, майор Михеев вряд ли получит за это дело какие-либо почести, – ответил Виталий Зиновьевич. – И то, что мой отдел займется им серьезно, это я тебе гарантирую.

– А как ты думаешь, – посмотрел я на Попенченко, – Михеев не звонит сейчас Альберту Киприани, предупреждая его о скором аресте?

– Думаю, что не звонит, – не сразу ответил Виталий Зиновьевич. – И даже если это так, то о звонке мы непременно узнаем, поскольку Альберт Иванович Киприани уже с утра обложен нашими сотрудниками и дома, и в своем офисе. Так что скрыться и уйти от правосудия ему не удастся… Ну что? Исполнишь мою просьбу? Или мне, – покосился он на Степу, – изъять сегодняшний видеоматериал до особого распоряжения, так сказать?

– Исполню, – пообещал я.

– Я тебе верю. И прошу понять меня правильно, – подпустив в голос извиняющиеся нотки, проговорил подполковник.

– Да я понима-а-аю, – протянул я, лихорадочно соображая, как мне выйти из создавшегося положения с наименьшими потерями. – А можно, я тебе на днях сделаю пару звоночков?

– Неожиданное предложение. И с целью? – кажется, даже с опаской глянул на меня Виталий Зиновьевич.

– С целью узнать о ходе следствия, – заявил я, что называется, прямо в лоб. И добавил с добродушной улыбкой: – То, что можно узнать, конечно.

– Звони, – коротко произнес Попенченко. – И если что, обращайся, – повторил он уже слышанную мной некогда фразу.

– Непременно, – ответил я и пожал поочередно руки капитану и подполковнику. Потом мы поздравили друг друга с наступающим Новым годом, пожелали здоровья, успехов в работе и личной жизни (в общем, все как обычно), после чего разошлись, довольные (во всяком случае, так мне показалось) друг другом.

Мы со Степой и Степанычем поехали в редакцию. Там я проторчал до конца рабочего дня, в течение которого из первого звонка, сделанного мной подполковнику Попенченко, узнал, что Киприани задержан и взят под стражу. Сопротивления при задержании он не оказал…

Двадцать девятого декабря Киприани начал давать признательные показания. Альберт Иванович сознался в убийстве своей супруги и с потрохами сдал Крохина, рассказав об убийстве Аиды и своей роли в этом темном деле. В тот же день Юрий Сергеевич был взят под стражу. Насколько я понял со слов Попенченко, а это был мой второй и последний ему звонок (о чем Виталий Зиновьевич не преминул с удовольствием и даже нотками злорадства в голосе сообщить мне), Крохин был несказанно удивлен данному обстоятельству и все время спрашивал, за что его арестовали. Все эти события послужили финальными аккордами для моей передачи, которую шеф с таким нетерпением ожидал…

Тридцатого декабря моя передача вышла в эфир. И буквально через пару минут после ее окончания мне позвонила Маша.

– А я знала! – сказала она в трубку вместо приветствия. – Знала, что вы поможете.

– Ну вот, как-то так, – ответил я, не зная, что сказать.

– Спасибо вам, – проговорила Маша и замолчала. Я слышал, как она несколько раз всхлипнула. Потом она еще два раза повторила «спасибо» и положила трубку. Наверное, расчувствовалась вконец и уже не могла сказать ни слова.

Где-то минут через двадцать позвонил Паша Кочет. Он поздоровался, поблагодарил меня за то, что я «отмазал его от “мокрухи”», и сказал, что помнит о своем обещании прийти в «ментовку с повинной и написать чистуху» о трех ограблениях квартир в Измайлове, что случились до убийства Аиды Крохиной.

– Только вот Новый год встречу по-человечески, с сеструхой, – добавил он, – и приду…

Уже в конце дня дал о себе знать Володька Коробов.

– Привет, что, можно поздравить?

– Привет, – ответил я. – Да, думаю, можно. Как там Михеев поживает?

– В порядке поживает. Чего ему сделается, когда у него папа генерал-лейтенант эмвэдэ. И потом, он ведь свое дело знает.

– Ясно, – констатировал я. – С наступающим тебя.

– Тебя тоже, – сказал Володька.

А потом случилось то, на что я не смел надеяться. Позвонила Ирина:

– Привет.

– Привет.

– Ты помнишь про свое приглашение встретить Новый год вместе?