Жены Натана

Ярон заказывает матери много сладостей, которые едят «в армейском карауле», я же прошу какой-нибудь сюрприз: «вспомни, что я любил когда-то». Рахель просит меня отдохнуть и говорит, что позже расскажет нам новости о Хаггае. Я уже надеялся, что мы избавились от этого странного человека, от его разорительных идей. Ярон вмешивается в беседу и говорит, что вовсе не стосковался по «интересным» походам Хаггая. Я получаю удовольствие от слов Ярона, но, к удивлению моему, Рахель на его слова не реагирует. До ее выхода из дома есть у меня возможность вглядеться в нее более детально. Думаю, женственность в ней явно уменьшилась. Не ясно мне, речь ли идет о ее груди или всем теле.

Хорошо растянуться на собственной своей постели. В ней ведь и длинным ногам моим есть отдых. Изменила, что ли, Рахель обстановку в нашей комнате? Кажется, лишь поменяла фотографии на стенах. Неожиданно на многих снимках в рамочках появился почти младенцем Ярон. Лишь рядом с зеркалом осталась фотография с нашей свадьбы, но и ей она сменила рамку. Я пытаюсь вспомнить, какие снимки висели раньше. Трудно прийти к определенным выводам, но я и не стараюсь напрягаться, можно вернуться к этому попозже. Не все вопросы, которые мой мозг посылает мне, я обязан тотчас же решить.

Я вернулся домой. Отдыхаю в одиночку. В последнее время я различаю запахи, которые должны лишь возникнуть. Запахи, идущие от Рахель, различимы мной, хотя ее нет в доме. Сейчас следует постараться вздремнуть. Пришло время дать отдых голове и даже всему телу.

Вероятнее всего, я задремал. Ярон заглядывает время от времени, любит присматривать за мной. Трудно поверить в то, что он по-настоящему беспокоится обо мне, просто ему приятно поглядывать на своего отца. Я тоже любил в молодости поглядывать на отца в постели. Пробуждаюсь с чувством голода. Рахель говорит, что они тоже голодны, но ждали, пока я проснусь, чтобы всем вместе сесть за стол, который не очень чист. Рахель никогда не доводит дело до конца. Надо посоветоваться с Даной. Может, Рахель научится у нее порядку. Теперь она готовит мне яичницу с ломтиками сыра. Кажется, мне эта еда когда-то нравилась. «Есть еще маслины», – подает мне их Ярон. Я надеюсь, им понятно, что здоровье мое значительно улучшилось, и нечего обо мне до такой степени беспокоиться.

«Хаггай хочет нас посетить сегодня вечером, – говорит Рахель. – По его словам, он весьма нуждается в нас, и все это согласовано с Натаном». Ярон говорит, что Хаггай даже написал нам письмо, и он может его сейчас принести, если я хочу. «Оно на тумбочке у мамы». В данный момент я не хочу показывать заинтересованность этим письмом, да и Рахель, кажется, не очень довольна инициативой Ярона.

Звонит Натан. Рахель говорит, что я отдыхаю, но он требует, чтобы она дала мне трубку. «Куда ты исчез?» – «Мне кажется, – отвечаю, – что я сделал для вас все, что мог, даже больше этого». Натан говорит, что если будет во мне необходимость, мне сообщат. «Но сейчас постарайся сосредоточиться в течение нескольких дней на проекте Хаггая. Я даю тебе возможность организовать нечто общественное, быть может, даже политическое. Главное, чтобы это не помешало моим планам в Лондоне. Помоги Хаггаю во всем что он просит, естественно, в твое свободное время, оно-то, по сути, у тебя всегда такое, и продолжай читать рекомендованные мной книги по истории». Решаю не выражать ему свою обиду. Только с горечью спрашиваю, есть ли у него новые планы и в отношении Ярона, и он с полной серьезностью (так мне кажется) говорит, что есть.

Ладно, не возражаю: пусть Хаггай приходит. Он как-то даже немного развлекает меня. Несомненно, будет удивлен, застав нас втроем с Яроном, который вырос и окреп. Я все еще голоден. Рахель говорит, что рада этому, и приносит мне большой бутерброд. Никогда не ел такую порцию хлеба. Быть может, это не очень подходит ко времени прихода Хаггая, но пусть это будет определенной слабостью с моей стороны. Я по-настоящему голоден. Тут Ярон приносит книгу Священного Писания, чтобы мы продолжили изучение Книги пророка Самуила. Предлагаю ему, чтобы мы, а не только Натан, составили список интересных тем. Например, список имен и кличек некоторых героев Священного Писания, их смысл и происхождение – «Мордехай-иудей», «Натан-пророк», «Раб Мой Моисей», «Любящий меня Авраам». Предлагаю Ярону составить таблицу, в которой будут колонки имен, кличек, объяснений. Когда у героя есть кличка, уже нельзя к нему обращаться по-иному. Рахель тоже вносит свой вклад в список – «Иосиф-праведник». Натан ждет моей реакции, но я продолжаю есть бутерброд и записывать имена и клички.

Хаггай поднимается по лестничному пролету. Узнаю его шаги. Знаю, что при виде его покраснею, как бывает, когда встречаешь врача после того, как выздоровел от тяжелой болезни. Может, пойду в свою комнату, но Ярон хватает меня за руку, задерживая. Хаггай сам открывает дверь. Удивляюсь, что Рахель ее не закрыла.