Жены русских царей

   — Природа жестоко поступила бы с человеком, если позволила бы ему любить только один раз. Душа женщины наполнена любовью, и эта любовь должна-обнаруживаться беспрерывно. В ту минуту, когда она перестаёт любить, она умирает. Ты меня невольно полюбишь. Я буду с тобой добр, ты будешь единственным предметом моей постоянной заботы, ты наполнишь всю мою жизнь, будешь моя вторая душа. Позволь мне сделать тривиальное, но верное сравнение, которое я слышал от одного русского философа в Берлине: «Женщина, сказал он, что твоя собачонка, она любит того, кто её кормит».

При этих словах Эмануэль вскрикнул от боли в плече. Эмилия испугалась и с участием спросила его, что с ним. Они обернулись; перед ними стояли резвая Женни с её мужем. Она с злорадством лукаво воскликнула:

   — Это правда, Эмануэль, что вы сказали, но не нужно разглашать эту женскую тайну. Мужчины и без того находят в нас много недостатков, а если мы ещё им откроем эту тайну, то они лишат нас доверия и нам некого будет очаровывать любовью. Смотрите, — погрозила она ему пальцем, — на этот раз я ограничиваюсь тем, что уколола вас булавкой в плечо. Если вы повторите эту нескромную фразу, то попрошу губернатора, моего отца, запретить в наказание вам гулять с прелестной Эмилией.

Для объяснения рассказанного сообщим читателю, что Женни с мужем гуляли сзади Эмилии и Эмануэля, которые так были заняты своим разговором, что не замечали тех, кто за ними следовал. Женни услышала последнюю фразу, произнесённую Эмануэлем, и со свойственной ей шаловливостью быстро вытащила золотую булавку из своих прекрасных волос и глубоко уколола ей плечо того, кто так не скромно разболтал женскую тайну.

Женни с мужем ушли в другую аллею. Эмилия и Эмануэль продолжали свою прогулку.

Хотя Эмилия очень хорошо поняла, что дядя её шутил, тем не менее она с некоторой раздражительностью спросила его:

   — Неужели ты думаешь, Эмануэль, что я тебя полюблю только за то, что ты возьмёшь к себе бедную девушку. Неужели ты воображаешь, что у женщины не может быть других, высших побуждений, которые привязывают её к мужчине и заставляют её полюбить его?

   — Извини, дорогая Эмилия. Не нужно понимать мои слова в буквальном смысле. Под выражением «кормить» я не подразумевал в обыкновенном смысле «насытить её мясом и рыбой», но окружить её полным счастьем, беспрестанно заботиться о её спокойствии, чтобы она никогда не чувствовала ни в чём ни малейшего неудобства, ни малейшей неприятности; женщина, которой мужчина устроил такую жизнь, невольно полюбит его. Вот что, по-моему, значит фраза «кто её кормит». Таким же образом я надеюсь тебя кормить, и ты меня полюбишь.

Эмилия с улыбкой пожала ему руку и сказала:

   — Я рада, что мой дядюшка ещё не совсем испорчен холостой жизнью.

Эмануэль посещал каждый день Эмилию, но каждый раз уходил от неё с грустным, разбитым сердцем. Эмилия постоянно уверяла его, что она к нему неравнодушна, но что она ещё не может забыть Добрынского, что её раны ещё не зажили.

Однако частые посещения Эмануэля, его милое обращение и искренняя любовь мало-помалу изглаживали в сердце Эмилии воспоминания о романтическом Добрынском. Она стала очень любезной с Эмануэлем Лилиенфельдом, скучала, когда он не приходил в обычное время, беспокоилась о нём, но всё-таки не соглашалась выйти за него замуж, считая это оскорблением памяти Добрынского и нарушением клятвы, данной покойному.

Эмануэль начал тяготиться этим неопределённым положением; он с каждым днём всё более привязывался к Эмилии и не знал что предпринять, чтобы преодолеть упрямство своей племянницы. Он открыл свою тайну губернатору, и старик принялся подтрунивать над ним:

   — Молодой человек, — сказал он, — из вашего формулярного списка видно, что вы были в нескольких сражениях — приходилось ли вам брать крепость?

   — О да! И даже такую, где гарнизон очень упорно сопротивлялся.

   — Что же вы делали, когда крепость упорствовала и не сдавалась?

   — Мы её брали штурмом, если она затягивала переговоры.

   — По каким признакам определяли, что штурм крепости завершится успешно?

   — Когда гарнизон начинал выслушивать предлагаемые условия и обсуждать их на общем Совете, но ещё надеялся спасти свою честь.

   — Так! А ваша племянница как к вам относится, она, чай, не отвергает вас?

   — Нет, напротив, она, кажется, очень расположена ко мне, но она, по-видимому, несколько заражена романтизмом и не может забыть своего романтического увлечения каким-то молодым поляком.

   — Вы военный, возьмите её штурмом. Примерьте к ней правила взятия крепости и завоевания женщины: «Женщина, выслушивающая предложения, крепость, вступающая в переговоры, готовы сдаться». Вы подали прошение об отставке, ссылаясь на приглашение вашего больного дяди в Ост-Индии, который желает сделать вас наследником своего громадного богатства. Я не буду вас удерживать, хотя с сожалением лишаюсь дельного человека из моей свиты. Сманите вашу племянницу на корабль и увезите её. Она не рассердится на это романтическое насилие.