Жернова. 1918-1953. Книга восьмая. Вторжение

– А наших не встречали из первого батальона? Два танка и мотовзвод…

– Никак нет, товарищ подполковник. Может, заблудились…

Сзади послышался вой сирены штабного бронеавтомобиля.

Подполковник Трегубов обернулся. К его танку подкатывала бронемашина члена Военного совета корпуса бригадного комиссара Попеля. Открылась дверца. Попель, худощавый, взъерошенный, выбрался из машины, замахал руками, будто пытаясь заглушить танковый рык, потом полез на танк Трегубова.

– В чем дело? Почему стоим? – закричал он.

– Разведка только что донесла: за селом Початки на северной стороне безымянной речки у немцев организована противотанковая оборона. Берега речки топкие, для танков не проходимые. Мостов на моем направлении нет. Требуется доразведка местности, товарищ бригадный комиссар.

– Какая к чертям собачьим доразведка! Вы срываете наступление, подполковник! Испугались? Труса празднуете? Разведка ему донесла… У страха глаза велики! Вперед! И только вперед!

– Возду-уух! – понеслось по колонне.

Вдали, над самой дорогой, показались самолеты, освещенные еще невидимым солнцем. Они шли на высоте метров пятьсот, затем начали падать вниз, в черноту, все ниже и ниже, казалось, вот-вот заденут колесами верхушки тополей. Над дорогой стали взметываться в пыли и дыму огненные кусты. Грохот разрывов и дудуканье пушек накатывались ураганом, который невозможно остановить.

Подполковник посмотрел на комиссара Попеля: тот был бледен, как мел. Но продолжал стоять на броне танка и остановившимися глазами следить за приближающимися самолетами.

– Лезьте в танк, комиссар, – крикнул подполковник Трегубов, ныряя в люк. Вслед за ним полез комиссар. Люк захлопнулся, ураган взрывов и стрельбы пронесся мимо, по броне шарахнуло осколками. Но надвигалась новая волна.

Танк стал сползать в кювет, затем, ломая фруктовые деревья, попер в сторону от дороги.

– Стой, – заорал Трегубов, обеими ногами надавив на плечи механика-водителя. – Застрелю, мать твою…!

Танк остановился.

– Разворачивайся!

Тяжелая машина развернулась на месте, встала пушкой к дороге. По всей ее длине, что мог видеть подполковник Трегубов, метались взрывы, кое-где горели машины, расползались в сторону от дороги еще неповрежденные танки и бронемашины, садили в небо башенные зенитные пулеметы.

Едва улетели самолеты, начался артиллерийский и минометный обстрел. Впечатление такое, что немцы видят колонну, следовательно, ведут прицельный огонь.

Корпусной комиссар Попель выбрался наружу, побежал к своему броневичку, петляя, падая и вновь поднимаясь.

– Все, кто меня слышит! – кричал в микрофон подполковник Трегубов, хотя знал, что услыхать его могут лишь командиры батальонов, имеющие рации. – Я четырнадцатый! Отойти в сады! Артиллерии – занять позиции для стрельбы! Корректировщиков – вперед! По одному взводу танков от каждого батальона – вперед! Пехоту – вперед! Будем стоять на месте – всех перебьют! Огонь по самолетам!

На дороге пылали яркими факелами несколько танков БТ и бронемашин. Жиденькие цепи красноармейцев спускались к речушке, с опаской поглядывая на саманные хатенки с соломенными крышами, стоящие на взгорке. Над ними черным перстом торчала колокольня. Оттуда, скорее всего, немцы корректируют огонь своих батарей.

Прикатил на мотоцикле командир артиллерийского дивизиона капитан Ершов.

– Товарищ подполковник, я приказал ставить орудия на правом фланге. На взгорке. Оттуда хороший обзор. Может, переберетесь туда? Открою огонь через десять минут. Там же организую узел связи. Судя по всему, мы тут застряли. Воля ваша, но надо сперва разобраться, с кем мы имеем дело.

– Хорошо, поехали к вам, – согласился подполковник Трегубов, подошвой сапога нажав на плечо водителя: трогай мол!

Ему нравился капитан Ершов, такой степенный и основательный. Он всегда все делал обстоятельно и не спеша, а получалось быстрее многих. В его невысокой коренастой фигуре с круглой головой, светло-русыми волосами и серо-голубыми глазами угадывалась крестьянская жилка.

Артиллерийский дивизион, состоящий из четырех гаубичных батарей, рассредоточился по опушке густого лесного массива, покрывающего невысокие холмы. Артиллеристы зарывали свои пушки, копали ровики для прислуги и снарядов, натягивали маскировочные сети.

– Их орудия расположены по краю лощины, – говорил капитан Ершов. – Их всего-то штук шесть-восемь, не больше. Но стреляют они попарно. Потом меняют позиции. В это время стреляют другие. Мои разведчики засекли их тактику. Сейчас связисты закончат протяжку линии, и начнем пристрелку. А минометчики где-то в садах. Доберемся и до них.

* * *

На всем протяжении фронта своего наступления Восьмой мехкорпус наткнулся на подготовленную оборону противника. Против нее выставили всю свою артиллерию, вызвали авиацию.

Перед фронтом полка подполковника Трегубова появилась девятка тихоходных ТБ-3 в сопровождении девятки же «ишачков». Навстречу им немецкие истребители. В воздухе закрутилась карусель. Бомбардировщики отбомбились, развернулись, поползли назад. Два из них тянули за собой дымные шлейфы. Заговорили батареи капитана Ершова.