Жернова истории 4 (СИ)

– Сначала дружно насели на меня: с чего это вдруг ваш заместитель вылез с такой идеей? Я объяснил: Осецкий полагает, что для развития революционного движения сейчас главное – успехи социалистического строительства в СССР. А для этого необходимо ослабить техническую блокаду Советской республики со стороны важнейших империалистических держав. Выход ВКП(б) из Коминтерна представляется ему средством решения этой задачи. Кроме того, это позволит отвести от компартий обвинения в том, что они действуют по указке из Москвы, – пристальный, чуть ироничный взгляд Дзержинского заставлял меня внутренне поёживаться.

– И что же было дальше?

– А дальше поднялся сильный шум, – чуть качнул головой мой начальник, – но Иосиф Виссарионович тут же призвал всех к порядку. У нас в повестке дня как раз стоял вопрос о работе Амторга в связи с крахом Нью-Йоркской биржи, поэтому на заседании были и Микоян (впрочем, ему и положено – мимоходом подумал я, – он, как-никак, кандидат в члены Политбюро) и Чичерин. Успокоив страсти, Сталин тут же спросил Анастаса Ивановича: поможет ли нам в торговых делах выход из Коминтерна?

Я слушал Дзержинского, не перебивая, а тот продолжал излагать:

– Микоян ответил, что позиция официальных властей США вряд ли изменится, во всяком случае, до очередных выборов. Но она и так нам враждебна, и все свои операции Амторг организует фактически вопреки этой позиции. Поэтому нам важнее мнение конкретных американских промышленников и финансистов. Если нам удастся поколебать господствующее убеждение, что Коминтерн – это всего лишь орудие подрывной деятельности в руках Москвы, работать, пожалуй, станет несколько легче. Но товары, внесенные в стоп-лист, нам всё равно не решатся продавать. Правда, нам иногда удавалось покупать их через Мексику или Канаду. Чем чёрт не шутит, может быть, и подобные сделки можно будет проворачивать почаще.

– Анастас Иванович обычно очень осторожен в формулировках, – подаю реплику к этому рассказу.

– Да-да, – кивает Феликс Эдмундович. – Вот Чичерин высказался более решительно. Выход из Коминтерна, – говорит, – может открыть заманчивые возможности расколоть единый фронт империалистических держав против СССР. Появятся новые возможности для дипломатической работы – например, путем вступления СССР в Лигу Наций. Ему тут же возразил Куйбышев: это же контора специально для сговора империалистических хищников! А Георгий Васильевич отвечает: совершенно верно! Вот нам и надо попытаться внести разлад в эту свору, так сказать, изнутри. Кроме того, несмотря на насквозь оппортунистическую позицию социал-демократии, она обладает в рабочем движении значительным влиянием, с которым нельзя не считаться. И если мы продемонстрирует формальную дистанцию коммунистических партий от Москвы, им будет легче проводить линию единого фронта с социал-демократическими рабочими.

– Так чем дело-то закончилось? – нетерпеливо перебиваю я его.

Дзержинский сделался очень серьезным:

– Сталин поставил на голосование предложение внести вопрос о выходе ВКП(б) из Коминтерна в повестку дня очередного заседания Политбюро.

– Даже так? – не скрываю своего удивления. – И прошло?

– Голоса разделились. Но предложение приняли, при двух против и одном воздержавшемся. Против – Бухарин и Косиор, воздержался Андреев.

Тут уж я не сдержался, и покачал головой. Надо же! Сталин, выходит, голосовал «за». Не ожидал, что в нём так рано начнет прорезаться расчетливый прагматик. Впрочём, он и раньше в тех вопросах, в которых хорошо разбирался, проявлял здоровый прагматизм. А вот в большой политике (в том числе – и в экономической) подчас пытался решать дела кавалерийским наскоком. Похоже, работа в Совнаркоме постепенно перенастраивает его на более трезвый лад.

Интересно, раз поставили в повестку дня, значит, полного отторжения идея не вызывает? Дзержинский же, получается, тоже «за» голосовал. Не за идею, правда, а пока только за её обсуждение. И каковы же шансы, что… Ладно, не буду загадывать.

Глава 2 Потеря

Разумеется, тот факт, что подброшенная мною идея заинтересовала членов Политбюро, внушал определенные надежды. Которым, увы, не суждено было оправдаться. Вскоре после того, как отпраздновали двенадцатую годовщину Октябрьской революции, Феликс Эдмундович счёл необходимом сообщить мне, глядя с ироничным прищуром:

– Ваше желание выйти из Коминтерна, Виктор Валентинович, похоже, не осуществится. После обсуждения на Политбюро мы довольно единодушно сочли, что выгоды от подобного решения вряд ли перевесят возможный политический ущерб. Так что даже на голосование вопрос не ставили, – после небольшой паузы Дзержинский едва заметно дернул щекой и добавил:

– Впрочем, без последствий эта затея не осталась. Для меня, во всяком случае, – видя мой вопросительный взгляд (неужели ему за несвоевременную инициативу подчиненного втык сделали?), председатель ВСНХ мягко улыбнулся. Усаживаясь за стол, он пояснил: