Жернова. Книга 2 (СИ)

Бренн, не мигая, смотрел на Ригана. Тот говорил отрывисто, то глядя в глаза Бренну, то отводя взгляд в сторону. — А ты, поди, думал, что тебя за ручку отсюда выведут? — усмехнулся Акулий Хрящ, но светлые глаза его не смеялись. — Сейчас я возвращаюсь в Казаросса, где и должен находиться во время игр, потом пообщаюсь с приятелями за кружкой эля в «Старой каракатице». Думаю, за это время ты успеешь свернуть шеи паре рабов, если они попытаются поднять хай… И цени, что я теряю приличные деньги, жертвуя ради договора своими личными порхами… Особенно — моим управляющим. Он опытный слуга и очень преданный… но, к сожалению не мне, а Тухлому Крабу…

Бренн открыл пересохший рот, не веря услышанному. И это план побега?! В груди стало пусто… Сургач жертвует… Ха! Сколько же он срубил с Морая, если так легко жертвует слугами… — Вряд ли я справлюсь, наставник… — пробормотал Бренн, подавляя злость. Сейчас он зависим и слаб, как новорожденный котенок, и сургач знает об этом. Какого же храфна он играет с ним, предлагая походя убить нескольких рабов?

— Справишься, — беспечно отозвался Акулий Хрящ, — ты боец дрессированный, и слабомясые домашние слуги тебе не чета, тем более, что у них нет оружия. Впрочем, у тебя тоже его не будет. Даже ножа. Иначе Краб сразу прочухает, что дело нечисто.

Хрящ повертел в руках тяжелую двухзубцовую вилку из черной бронзы. — Столовые вилы для еды — вещь привычная житейская, и ни у кого опасений не вызывает. А зря. — Он подкинул одно из крепких красных яблок, лежащих на столе, и быстрым ударом снизу насадил его на два длинных зуба, которые с чавканьем вошли в брызнувшую соком мякоть. — Удар в шею такой вилкой — и можно выносить.

Бренн не отрывал взгляд от пробитого яблока. — А как же охранник у лестницы, привратники, караульные, порхи, надсмотрщики?

— Тут сложнее… — согласился Хрящ. — Но, на твое счастье, охранник обычно сидит спиной к бухте, глядя в сторону ворот, а то и дремлет… Слуги, что возятся в саду, примут тебя за одного из свежих рабов… Так что все просто — спустишься до площадки последнего пролета, что ближе к обрыву. Спрыгнешь, обойдешь башню по скалам, — у ее основания со стороны моря тянется узкий карниз, от него идет небольшой уклон, и лишь затем — обрыв… Ну да проползешь как-нибудь, порх, — ты ведь хорошо обучен ползать… — сургач усмехнулся своей шутке.

Я многому обучен… — и ползать, и пресмыкаться, и драться… — рассеянно думал Бренн, чувствуя, что в душе ничто не отзывается на унизительную подколку наставника — плевать! Опустив голову и чуть прикрыв глаза, он сосредоточился на словах Ригана, выделяя из его «плана» самое важное и представляя свой путь во всех подробностях…

Пробивающийся через просечные ставни запах цветущих лимонов добавлял солоноватому морскому воздуху привкус нежной прохладной свежести.

— Когда спустишься к подножью башни, ушами не хлопай, — до поздних сумерек в роще работают порхи. По краю обрыва доберешься до боковой ограды, перелезешь через нее по-умному — чтоб жопой на пики не присесть, ну и все — свободен, как ветер. Гончие из Службы беглых искать тебя не станут, поскольку по закону ты — свободный ремесленник. Никаких бумаг о твоей купле-продаже у Тухлого Краба не имеется, как и записей о том, что тебя обратили в порха за убийство иль насилие…

— У меня нет шансов… — пробормотал Бренн, не глядя на сургача.

— У тебя их не было, — с нажимом произнес Хрящ, — до того, как вмешался я. А теперь — кой-какие появились, и будь за это благодарен, девяносто девятый, — сухо отозвался он, поднимаясь с кресла. — Робу и портки, чтоб срам прикрыть, снимешь с любого слуги.

Ясное дело, — если порху порвали горло столовой вилкой, то зачем ему портки? В голове шумело, но Бренн пытался собраться с мыслями, которые, как тараканы, расползались в разные стороны. Что-то не так. Что-то совсем не так… А чего он, собственно, ожидал? Что преуспевающий дрессировщик станет заботиться о нем, как родная мать? Нет, конечно… Но уж если Риган польстился на деньги, то мог бы придумать толковый план, чтоб и самому не подставиться, и Бренна втихаря вывести за стены Казаросса… Это было в его силах. Ведь Хрящ работал на Краба уже несколько десятков лет, знал все ходы и выходы, имел и деньги, и связи, и репутацию…

— Господин… — спохватился Бренн, — а мой опекун — он случаем не передал, где будет меня ждать? Не назвал место встречи? Ведь домой мне путь заказан… пока все не уляжется…

— А… ну, да…, — помедлил Акулий Хрящ, — совсем забыл. Он просил напомнить тебе про какие-то розы или розочки что-ли… Дребедень, в общем, но вроде, как ты поймешь… — Риган вопросительно приподнял бровь, желая услышать от Бренна, что означают эти странные слова, но дождался лишь неуверенного кивка.