Жертва

Успев выпить лишь половину первой чашки, я услышал звонок. За дверью стоял Горовиц, облаченный в старую лыжную куртку, в руках он держал коробку с булочками. Горовиц приехал не один — с ним был лысоватый мужчина лет шестидесяти. Мужчина держал в правой руке узкий кожаный кейс.

Я впустил их в дом. Горовиц вручил мне коробку.

— Это агент Грили, — представил он своего спутника и, сняв куртку, повесил ее в шкаф.

Мужчина протянул мне руку:

— Мартин Грили, ФБР.

Я пожал руку:

— Брейди Койн, адвокат. Давайте я помогу вам с плащом.

Грили позволил мне снять с него плащ, под которым обнаружился черный костюм. Кейс он при этом из рук не выпустил.

Я повесил его плащ рядом с курткой Горовица, затем мы втроем — вчетвером, собственно говоря, поскольку нас сопровождал Генри, — прошли на кухню. Горовиц и Грили сели за стол, Генри улегся под ним. Я разлил по чашкам кофе, расставил по столу блюдца, разложил салфетки и тоже сел.

Каждый из нас взял из коробки по булочке, откусил по кусочку, отпил кофе. Грили открыл кейс, вынул из него желтый бумажный конверт, а из конверта — черно-белую фотографию размером восемь на десять. Он положил ее на стол и подтолкнул поближе ко мне.

— Вы узнаете этого человека? — спросил он.

Я взглянул на фотографию. Это был поясной снимок молодого парня. Настороженные глаза, узкий рот, неряшливая светлая бородка, длинные, завязанные в хвостик светлые волосы. Одет он был в футболку с изображением горящего дома и надписью: «НАСИЛИЕ — ШТУКА ТАКАЯ ЖЕ АМЕРИКАНСКАЯ, КАК ВИШНЕВЫЙ ПИРОГ. Г. РЭП БРАУН».

Я поднял взгляд на Грили:

— Не думаю, что когда-нибудь встречал этого малого.

Грили, ничего не ответив, извлек из конверта другую фотографию — снятого по плечи мужчины.

— А как насчет этого?

На фотографии был запечатлен пожилой мужчина с худым морщинистым лицом и зачесанными назад редеющими седыми волосами. С минуту я смотрел на него, потом взглянул на Горовица:

— Знаешь, этот человек мог бы приходиться братом Филиппу Трапело. Глаза чем-то похожи. — Я повернулся к агенту Грили: — Кто эти люди?

Грили положил фотографию молодого парня с конским хвостиком бок о бок с фотографией пожилого мужчины.

— Этот, — сказал он, указав на первую, — человек по имени Джон Кинкейд. А этот, — он постучал пальцем по второй, — он же, но состаренный нашим компьютером на тридцать пять лет.

Я еще раз вгляделся в оба снимка.

— Недурной у вас компьютер, — сказал я. — Форма лица, глаза, складка рта.

Я постучал пальцем по изображению состаренного компьютером Джона Кинкейда:

— Правда, морщин у Фила Трапело поменьше и волосы он стрижет на армейский манер, «ежиком».

— То есть сходство с ним вы усматриваете, — сказал Грили.

— Да, усматриваю, — подтвердил я. — Вы хотите сказать, что человек, известный мне как Фил Трапело, — это на самом деле Джон Кинкейд. А вот это, — я указал на фото молодого человека, — Кинкейд в молодости. — Я помолчал, взглянул на Горовица. — Минутку. Ведь Педро Аккардо, позвонив мне той ночью, назвал имя Джона Кинкейда. Я тогда даже поискал его в «Гугле». Стало быть, Аккардо выяснил, кем на самом деле является Фил Трапело, так?

— Трапело — это Кинкейд, — кивнул Горовиц. — Агент Грили идет по его следу вот уже тридцать пять лет.

— Дело всей жизни, — заметил я.

Теперь кивнул Грили:

— Скорее свидетельство одержимости. — Он откашлялся. — Джон Кинкейд блестяще учился. Окончил среднюю школу в Кини, Нью-Гэмпшир, на год раньше других. Получил стипендию в Принстоне. Затем, подобно многим молодым, э-э, идеалистам того времени, ушел с последнего курса в армию, добровольцем. А теперь позвольте спросить вас кое о чем. Вы ведь встречались с человеком, который называл себя Филом Трапело?

Я кивнул.

— Что вы можете сказать о его росте?

— Небольшой. Я бы сказал, пять футов и восемь дюймов.

— Он прихрамывал?

— Да. По его словам, у него повреждено колено.

— Какой ноги?

Я представил себе Трапело, каким он был в вечер нашей встречи в Доме ветеранов войны, и ответил:

— Правой.

— Цвет глаз?

— Карие, тут я уверен.

Грили взглянул на Горовица: