Жертва 2117

Асад скользнул взглядом по фасадам домов, окружавших небольшой парк. Всюду шторы. Шторы, светоотражатели, цветочные горшки. Несколько зданий, выходящих на восток, в пять-шесть этажей, с балконами и кирпичными бортиками на крыше. Какой человек в здравом уме стал бы гарантировать что-либо в этом огромном тире? Может быть, наверху уже сидят несколько фанатичных подручных Галиба с винтовками в руках. Мерило их успеха в жизни – после смерти попасть в Джанну, их рай. Может быть, в некоторых квартирах уже лежат бездыханные тела тех, кто беспечно открыл человеку, позвонившему в дверь.

«И нам нужно позаботиться об этом». За самые обтекаемые формулировки Вебер наверняка получил бы первый приз.

– Мне понятен твой скепсис, Асад. Но мы уже побывали во всех квартирах, за ними ведется наблюдение. Разместили пять снайперов в разных точках. И я очень сомневаюсь, что ты сможешь обнаружить хоть одного, даже если попытаешься.

– Вы предполагаете схватить живым того, кто совершит покушение? – спросил Карл.

Вебер показал на Асада:

– Все зависит от него. Полагаем, что для нападающего это самоубийство. Потом все закрутится. Особенно сложно будет, если планируется несколько нападений сразу с разных сторон.

– Я знаю, как выглядят глаза человека, который хочет совершить самоубийство подрывом бомбы, – сказал Асад. – Я остановлю его раньше, чем он успеет что-либо сделать.

Это была ложь. Асад не мог ничего знать, потому что нет двух людей, которые выглядят одинаково, когда идут на смерть. Да, он видел такие случаи, но только на расстоянии. Всегда издалека. Это было безумное, страшное зрелище.

– А площадь, припаркованные автомашины, деревья? – спросил Карл.

Асад улыбнулся. Бессмысленные вопросы, но Асада они растрогали.

Ровно без десяти восемь Асад вышел с Брухштрассе и пересек Гуцковштрассе в направлении дорожки, которая тянулась через старое кладбище, сразу за которым начинался парк.

Как и предсказывал Вебер, ничто не свидетельствовало о том, что пять хорошо подготовленных мужчин сидели где-то за окнами и следили за происходящим через прицел снайперской винтовки.

Вокруг Асада наблюдалось вялое утреннее движение. Судя по всему, никто никуда не торопился, хотя трудовой распорядок этого делового города обычно выражался в лихорадке почти военного времени двадцать четыре часа все семь дней недели.

– Вокруг гуляют только наши люди, поэтому будь спокоен, – объяснил голос в наушнике.

Асад был спокоен. При таком количестве помощников Вебера вокруг Асад готов был пожалеть того человека или тех людей, которых Галиб прислал сюда в город. Но он не успел этого сделать.

– Сбавь немного темп, Асад, – продолжил голос. – Сзади подходит мужчина. Через секунду он уйдет с Брухштрассе. Мы его проверяем.

Асад подержал перед глазами часы, как бы уточняя время. И правда, в зеркале циферблата часов он увидел контур человека, который шел сзади, причем быстро.

«Через двадцать пять метров я буду на расстоянии выстрела», – подумал он и замер. Пистолет в кармане пальто мог быть извлечен за секунду, он тренировался накануне целый вечер. Быстрый поворот, а затем он должен был прицелиться и выстрелить. Сначала в правое плечо, потом в левое.

Человек подошел к углу Гуцковштрассе. Мгновение стоял неподвижно.

– Он что-то вынимает? – спросил Асад.

– Не вижу. – Голос в наушнике стих и через секунду вернулся: – Коллеги говорят, он смотрит по сторонам. Пошел направо. Не знал, в какую сторону идти. Мы за ним наблюдаем.

– Хотя на деревьях не осталось ни одного листочка, я не могу видеть весь парк отсюда, где стою.

– Мы видим тебя. Не смотри вверх, над тобой висит дрон.

– Уберите его!

– Он на высоте трехсот метров, so don’t worry![51] Через секунду по парку проедет велосипедист, двигаясь от Шифферштрассе. Это один из наших, пусть едет. Он фотографирует все передвижения в парке.

– Разве здесь разрешается ездить на велосипеде?

– Понятия не имею, наверное, разрешается. But who cares?[52]

«Он смотрит слишком много американских телесериалов», – подумал Асад.

– Сделай вид, что тебе надо зайти в туалет, Асад. Ты его видишь? Слева от тебя.

– Да-да. И вижу детскую площадку, слышу, как смеется ребенок, но ребенка не вижу. Там точно никого нет?

В наушнике раздался невнятный шум голосов. Проверка была, но, похоже, не очень тщательная.

– Уберите ребенка до того, как я выйду из туалета, договорились?

– Эй, там что-то происходит, не входи. Видишь, едет машина с запада по Гуцковштрассе? Скорость большая. Слишком большая, на мой взгляд.

Асад обернулся, услышав визг тормозов. Из нее выпрыгнул мужчина, встал и посмотрел в направлении парка. Если не считать теплой куртки, на нем было то, что по всем правилам должно быть на каждом крестьянине Среднего Востока. Широкие штаны до лодыжек, на голове белая куфия, остроносые туфли.

Асад схватился за пистолет.

– Сейчас подойдет… – только и успел сказать голос в наушнике.

Асад вздрогнул от выстрела, а все птицы, сидевшие на деревьях, взвились в воздух.

Асад не видел, откуда стреляли, но заметил дождь осколков, брызнувший из окна одного из больших белых корпусов справа от него.