Жертва 2117

– Теперь тебе достаточно нажать на спусковой крючок, но, плиз, дождись момента, когда ты точно будешь уверен, куда целишься, – сказала она и пошла к автомобилю.

«Лишь бы подушки безопасности сработали», – подумала Роза, садясь в кресло и пристегивая ремень.

Затем она развернула автомобиль на девяносто градусов поперек проезжей части и помолилась, чтобы мерзкая собака не оказалась на пути, когда она помчится к дому.

Карл и Гордон отошли в сторону на надлежащее расстояние. Теперь задача состояла в том, чтобы попасть точно в дверь.

Тут Роза вспомнила, почему она в свое время не выдержала экзамены в полицейской школе. «Когда ты волнуешься, ты ездишь не плохо, а очень плохо», – сказал один из ее преподавателей. «Во время выезда на происшествие ты будешь бомбой для всех других транспортных средств», – шутил другой.

Роза посидела, потрогала переключатель скоростей, поставила на первую и максимально выжала педаль газа.

Расстояние до дома оказалось больше, чем она предполагала. Времени хватило на то, чтобы осознать абсурдность ситуации, чтобы понять, что она может серьезно пострадать, чтобы…

Вслед за ударом обрушился непредусмотренный поток стеклянных осколков, последовал толчок подушки безопасности и поднялась белая пыль, закрутившись в свете автомобильных фар. В то же время скрежет металла и треск деревянной панели были сигналом, что ей пора отъехать и дать пройти в дом остальным.

Розе показалось, что ее легкие сплющило, а все ребра до одного оторвало от позвоночника. Было чертовски больно. И в конце концов, как же дать задний ход?

Карл стоял у передней дверцы машины, пытаясь ее открыть.

– Ты делаешь все правильно, но надо завести двигатель, Роза, он заглох.

Она завела двигатель, и автомобиль пополз назад. А Карл и Гордон уже проникли в дом.

Роза подергала переднюю дверцу, которая была совершенно искорежена. Потом освободилась от ремня безопасности, переползла на заднее сиденье и рванула одну из задних дверей. В доме раздались крики.

Когда через несколько минут Роза вошла в прихожую, пыхтя, как кузнечные мехи, внутри было уже тихо. Они опоздали? Надо готовиться к тому, что на полу она обнаружит отрубленные головы двух женщин?

«Я этого не выдержу», – подумала Роза.

Тут она услышала голос Карла. Он звучал властно и четко из комнаты, примыкавшей к коридору.

– Отнесись к этому спокойно, Тосиро, – сказал он.

Роза подошла к открытой двери и заглянула внутрь в ожидании ужасного зрелища, которое она предпочла бы не видеть.

Воздух в помещении был спертый, в середине комнаты стоял с поднятым мечом парень, совершенно непохожий на портрет, который всюду транслировали, за исключением светлых волос и самурайского узелка на голове.

Только теперь Роза по-настоящему поняла, что там происходит. Картина была пугающей: перед парнем сидела привязанная к конторскому стулу женщина с обнаженной шеей.

Парень стоял перед столом с компьютером точно в той позе, в какой стоял бы самурай, приготовившийся нанести удар: одна нога впереди, другая продолжала линию руки, державшей меч.

Карл стоял в углу. Гордон – рядом с парнем, дрожащей рукой он приставил пистолет к его голове. Никто не двигался.

На полу лежала другая женщина, ее трясло, и темное мокрое пятно под ней становилось все больше. Ее уже подготовили к казни, стянув блузу с плеч, так что шея была полностью открыта.

Парень взмок от пота. События явно развивались совсем не так, как он предполагал, и ему приходилось принимать быстрое решение. Надо ли наносить удар? Успеет ли он убить до того, как убьют его самого? Есть ли какие-то другие варианты?

Единственный человек, который продемонстрировал безграничное спокойствие, была женщина, которую Роза определила как мать. Она сидела спиной ко всем остальным и спокойно дышала, как будто примирилась с любым течением событий, как бы они ни закончились.

Сломал лед Гордон. То ли из-за волнения, то ли из-за своей обычной неуклюжести он нажал на спусковой крючок. Громыхнул выстрел, и пуля со свистом вошла в стену над компьютером, сделав большую дыру в газетной вырезке с жертвой номер двадцать один семнадцать.

Парень ошеломленно посмотрел на дыру.

– НЕ-Е-Е-Е-ЕТ! – закричал он и в бешенстве замахнулся мечом на все еще дрожащего Гордона.

Единственной из всех успела отреагировать мать. Одним рывком она перевернула конторский стул, к которому была привязана, и стол на сына. Тот упал и откатился в угол к стене.

Он был явно ошарашен, не понимая, что происходит. Но раньше, чем вмешались другие, парень задрал футболку и приставил меч к своему животу, готовый распороть его.

– Я совершу харакири, и вы ничего не сможете со мной сделать! – тонким голосом крикнул он.

Руки у него дрожали, лезвие острого меча окрасилось кровью. Намерение его сомнений не вызывало.

Гордон снова поднял пистолет. С учетом предыдущего провала было маловероятно, что он вообще сможет выстрелить. А рассчитывать на то, что выстрелом Гордон его «прицельно» остановит, вообще не приходилось. Но у Гордона был свой план.

– Ах ты невежда! То, что ты делаешь, не харакири. Это называется сеппуку, что б ты знал.